Ко многим этим событиям заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Г. К. Жуков имел непосредственное отношение.

С 13 января по 3 марта 1943 г. силами войск Воронежского, левого крыла (13-я армия) Брянского и правого крыла (6-я армия) Юго-Западного фронтов была проведена Воронежско-Харьковская стратегическая наступательная операция с целью разгромить основные силы группы армий «Б», расширить фронт стратегического наступления и освободить Харьковский промышленный район. Включала Острогожско-Россошанскую, Воронежско-Касторненскую и Харьковскую наступательные операции.

К середине января 1943 г. на Верхнем Дону оборонялись главные силы группы армий «Б» под командованием генерал-полковника М. Вейхса. Она включала итальянскую 8-ю, венгерскую 2-ю армии и корпусную группу «Крамер» — всего около 270 тыс. человек, 2,6 тыс. орудий и минометов, более 300 танков и штурмовых орудий. С воздуха ее поддерживали авиация командования ВВС «Дон», а также часть сил 4-го воздушного флота и командования ВВС «Восток» — всего до 300 самолетов. Оборона противника носила очаговый характер и была развита в инженерном отношении лишь в тактической зоне. В оперативной глубине заблаговременно подготовленные рубежи отсутствовали.

К проведению Острогожско-Россошанской операции привлекались главные силы (40, 3-я танковая, 2-я воздушная армии, 18-й отдельный стрелковый и 7-й кавалерийский корпуса) Воронежского фронта (генерал-лейтенант, с 19 января 1943 г. генерал-полковник Ф. И. Голиков) и 6-я армия Юго-Западного фронта, которым командовал генерал-полковник Н. Ф. Ватутин. Они занимали оборону по левому берегу р. Дон от Костенков до Новой Калитвы, далее на юг восточнее Михайловки, восточнее Тишково, удерживая на правом берегу, в районах 1-е Сторожевое и Щучье, два небольших плацдарма. Всего войска, участвовавшие в операции, насчитывали около 200 тыс. человек, до 3 тыс. орудий и минометов, 909 танков и 208 самолетов. Противник имел превосходство в живой силе в 1,3 раза и в авиации в 1,5 раза, почти равное количество орудий и минометов, но в три раза меньше танков.

По замыслу Острогожско-Россошанской операции предусматривалось нанесение трех ударов по сходящимся направлениям. Главный удар по центру группы армий «Б» (венгерская 2-я армия) со сторожевского плацдарма наносила 40-я армия (генерал-лейтенант К. С. Москаленко), второй удар из района южнее Новой Калитвы по центру итальянской 8-й армии — 3-я танковая армия (генерал-майор, с 19 января 1943 г. генерал-лейтенант П. С. Рыбалко). В целях быстрейшей ликвидации окруженной группировки противника с щучьинского плацдарма в общем направлении на Карпенково наносил рассекающий удар 18-й отдельный стрелковый корпус генерал-майора П. М. Зыкова. Действия войск Воронежского фронта с юга обеспечивала 6-я армия (генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов), наступавшая из района юго-западнее Кантемировки в общем направлении на Покровское (125 км западнее Кантемировки). Одновременно с окружением противника часть сил 40-й армии и 7-й кавалерийский корпус, усиленный 201-й отдельной танковой бригадой, должны были выдвинуться к р. Оскол и образовать внешний фронт окружения.

Оперативное построение войск Воронежского фронта и 6-й армии было в один эшелон с выделением резервов. При подготовке операции проводились крупные внутрифронтовые перегруппировки войск на расстояние 100–175 км. В них задействовали до 40 % частей и соединений, включенных в состав ударных группировок. Широко применялись маскировка и дезинформация противника, что позволило достичь оперативной внезапности при переходе в наступление. В результате решительного массирования сил и средств на направлениях главных ударов удалось создать превосходство над противником по пехоте в 2,3–3,7 раза, танкам — в 1,3–3 и артиллерии — в 4,5–8 раз.

Маршал Советского Союза К. С. Москаленко, командовавший в то время 40-й армией, вспоминал, что наметки плана Острогожско-Россошанской операции он доложил 23 ноября 1942 г. по прямому проводу Верховному главнокомандующему, который одобрил эту инициативу. «А несколько дней спустя по его поручению на командный пункт 40-й армии прибыл генерал армии Г. К. Жуков, — отмечал Москаленко. — Для меня это было подтверждением того, что Ставка не только заинтересовалась возможностями проведения наступательной операции на нашем участке фронта, но и придавала ей важное значение. К моему удивлению, Георгий Константинович был настроен несколько скептически. Не возражая против самой идеи проектируемого наступления, он, однако, считал, что при его осуществлении встретятся чрезвычайно большие трудности.

— Далась тебе эта наступательная операция, — говорил он, хмуро глядя на карту, разложенную перед ним. — Не знаешь разве, что перед тобой крупные силы противника, глубоко эшелонированная оборона с развитой системой инженерных сооружений и заграждений?

— Трудности, конечно, встретятся немалые, — отвечал я, — но все же вражескую оборону прорвем, противника разобьем» {404} .

Жуков в своих мемуарах почему-то не упомянул ни об этой встрече, ни об этом разговоре. Возможно, их и не было, так как Георгий Константинович с 19 ноября по 6 декабря занимался организацией операции Калининского и Западного фронтов по ликвидации ржевско-сычевской группировки противника. В штабе и войсках Воронежского фронта он работал 2–9 января 1943 г.

При подготовке операции Жуков вместе с командованием Воронежского фронта провел работу по уточнению плана операции, большое внимание уделил созданию ударных группировок, которым предстояло взломать оборону противника и развить успех наступления. Тщательно были отработаны вопросы использования артиллерии при прорыве вражеской обороны, взаимодействия пехоты, танков и авиации.

О том, какой объем работы приходилось выполнять, свидетельствует телеграмма, направленная представителями Ставки ВГК Жуковым и Василевским 6 января 1943 г. в Москву: