Основными причинами незавершенности Ржевско-Вяземской стратегической наступательной операции являются: недостаток сил; большая растянутость во времени поступлений резервов и маршевого пополнения в войска; постоянный и острый недостаток вооружения, особенно боеприпасов. Промышленность, производившая их, была еще неспособной удовлетворить запросы действующей армии в полном объеме. Это и заставило перевести войска на голодные нормы. Из-за отсутствия боеприпасов минометы в отдельных армиях Западного фронта почти не использовались, а в 49-й армии они даже снимались с огневых позиций. Кроме того, было утрачено оперативное господство в воздухе, у командного состава отсутствовал должный опыт в организации и проведении крупных наступательных операций. Наконец, самое непосредственное влияние на незавершенность операции оказали сопротивление противника на заранее подготовленных оборонительных рубежах, переброска резервов и сокращение линии фронта в 1,4 раза.

Потери противника в битве под Москвой, по данным «Военной энциклопедии», составили убитыми, ранеными и пропавшими без вести более 500 тыс. человек, 1300 танков, 2500 орудий. Безвозвратные потери советских войск достигли 936 644 человек, санитарные — 898 689 человек. Из этого количества потери войск Калининского и Западного фронтов в Ржевско-Вяземской операции составили: безвозвратные — 272 320 человек (в том числе на Западном фронте — 148 940); санитарные — 504 569 человек (в том числе на Западном фронте — 286 722); в боевой технике — 957 танков и САУ, 7296 орудий и минометов, 550 самолетов {333} . Следовательно, на эту операцию падают 29 % всех безвозвратных и 56 % санитарных потерь.

Зимнее наступление 1942 г. стало для Красной Армии хорошей школой для подготовки и проведения крупномасштабных операций в последующем. Ставка ВГК, сосредоточив основные усилия на западном направлении непосредственно против главной стратегической группировки противника — группы армий «Центр», сумела отвести непосредственную угрозу от Москвы, обеспечить благоприятные условия для работы Московского промышленного района и важнейшего в экономическом и стратегическом отношении железнодорожного узла страны.

С 20 апреля 1942 г. на Западном стратегическом направлении установилось относительное затишье.

Еще не завершилась зимняя кампания, а Ставка ВГК уже приступила к планированию очередной военной кампании 1942 г. Предполагалось, что она в целом будет наступательной. Однако считалось, что еще до этого противник в состоянии предпринять одновременное наступление на двух стратегических направлениях — вероятнее всего, на московском и на юге. Больше всего Верховный главнокомандующий Сталин опасался за московское направление, где немецкое командование сохраняло главную группировку своих войск. Это мнение разделялось Генеральным штабом и большинством командующих войсками фронтов.

С учетом этих соображений к середине марта были завершены расчеты по плану операций на весну и начало лета 1942 г. На первом этапе планировалось организовать активную стратегическую оборону, накопить резервы, а затем перейти в решительное контрнаступление. Основные усилия войск предусматривалось сосредоточить на орловско-тульском и курско-воронежском направлениях, на которые выдвигалась и большая часть формировавшихся резервов. Сталин в основном согласился с этим замыслом, но, вопреки мнению начальника Генерального штаба маршала Шапошникова, считал необходимым не ограничиваться только обороной, а еще весной предпринять ряд наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на льговско-курском и смоленском направлениях, а также в районах Ленинграда и Демянска.

Генерал армии Жуков со своей стороны предлагал наряду с обороной ограничиться проведением только одной наступательной операции по разгрому ржевско-вяземской группировки врага. Ввиду сложности вопроса и возникших разногласий Сталин приказал еще раз взвесить различные варианты действий и обсудить их на совместном совещании ГКО и Ставки ВГК.

К этому времени Ставка ВГК и Генштаб получили следующие разведывательные данные. Начальник Главного разведывательного управления Красной Армии в своем докладе от 18 марта отмечал, что «центр тяжести весеннего наступления будет перенесен на южный сектор фронта с вспомогательным ударом на севере при одновременной демонстрации на центральном фронте против Москвы… Для весеннего наступления Германия вместе с союзниками выставит до 65 новых дивизий… Наиболее вероятный срок наступления — середина апреля или начало мая» {334} .

Этот же вывод подтверждала информация, поступившая в Государственный комитет обороны через пять дней от органов госбезопасности: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти. В случае удачи операции с выходом на Волгу у Сталинграда немцы наметили повести наступление на север вдоль Волги …и предпримут основные операции против Москвы и Ленинграда, так как захват их является для немецкого командования делом престижа» {335} .

Естественно, что полученная разведывательная информация оказала определенное влияние на принятие окончательного решения Ставкой ВГК. В конце марта, как и планировалось, состоялось совместное совещание ГКО и Ставки ВГК. На нем присутствовали И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко, Б. М. Шапошников, Г. К. Жуков, А. М. Василевский, Н. С. Хрущев и И. Х. Баграмян.

На совещании с докладом, соответствующим в основном установкам Сталина, выступил маршал Шапошников. В то же время Борис Михайлович предложил вновь ограничиться стратегической обороной. Особенно категорически он высказался против намечавшейся наступательной операции на юго-западном стратегическом направлении.