Кушанашвили Отар
Шрифт:
– Убирать за собой не собираешься, Сокол мой ясный?
– Не буду.
– Споем, Карузо?
– Не буду.
– Пойдем погуляем, интернациональный Странник?
– Не буду.
– Мусор выношу. Составишь компанию, чистюля?
– Не буду.
– Может, стоит расширить кругозор, а заодно и словарь, филолог?
– Не буду.
– Всё для тебя, турист? Поедим со мной в Киев на съемки?
– Не буду.
– Отдай девочке игрушку, эротоман!
– Не буду.
– Садись на горшок, Какашкин!
– Не буду.
– Сделай потише радио, поклонник девственного психофолка!
– Не буду.
…Вот так целыми днями он без ножа кромсает меня «небуками». Но он свет в окошке моём, он волен ломтями меня резать, посему в агитации с ним я беспомощен!
Общее правило «не потакай!» с ним не работало. Именно потому что он маленький самый.
Этот далеко не самый экзистенциальный поединок его мама выиграла очень просто: она просто приказывает, не приемля «не буду».
И главное, этот гад с улыбкой на все отвечает:
– Да!
P.S . Мой младший, Данька, способен, если захочет, заставить вас пройти через ад. Нет, не так. Если захочет, он вас туда отправит. Лекции сыновьям пусть читает жена
Даша: – Знаешь, Отар, в детстве я думала, что умру ребенком – так не хотела взрослеть. А что для тебя детство?
Отар: – Мой друг, я – такой сентиментальный человек! Не представляешь, насколько я домашний беззащитный паренек! До известных пределов, разумеется. Детство для меня – это мамина рука, пахнущая молоком, ерошащая мне загривок – всегда был волосатиком. Мама каждый день меня целовала. А папа работал трактористом – он пах бензином и всегда был небрит.
Даша: – Они дали тебе много любви?
Отар: – Неоправданно много! Думаю, не заслужил ее ни капли. Я – самый любящий сын. Хотя понимаю: какой был мразью, когда повышал голос, грубил – зачем?
Даша: – Как воспитываешь своих детей?
Отар: – Я из тех, кто балует. И не вижу в этом опасности. Одного балуешь – и он полон любви. А другой, недавно мной виденный ребенок очень известного артиста, полон дерьма, высокомерия и надменности. Никаких разговоров о работе отпрыски от меня не слышат. Старшие прочли мою книгу «Я». Но чтобы мы говорили о моем вкладе в румынскую культуру? Никогда! Только одно: папе 41 год, а он пошел играть в футбол. Это с каждым годом дается тяжелее, однако хочу, чтобы сыновья иногда видели: я поддерживаю форму. Встаю в 4 утра. Независимо от того, расстался я с Рыжим-«Иванушкой» в 3.30 после пьянки или нет.Не читаю детям лекций, но они не должны видеть, что папа из-за тяжелейшего похмелья пропустил подъем в 4.00.
А лекции им пусть мама читает. У них такая мама, что… я готов для нее отжаться!
Даша: – Ты сказал о перепое… Я, дочь известного режиссера и актрисы, потеряла маму в борьбе с алкоголем. Поэтому этот вопрос для меня очень болезненный. Что для тебя алкоголь?
Отар: – Еще лет пять назад это был способ стать веселым. Сейчас такой необходимости нет. Разве что, когда очень устаю – пью, чтобы не злиться на все вокруг. Тем не менее имею наглость причислять себя к неплохим парням и экономлю силы: у меня же утром Литвиненко, днем Литвиненко, вечером Литвиненко, а ночью – Янукович по телевизору.
На съемках я – очень скучный дядя Отар. Это то, что объединяет меня, Марата Сафина и Брэда Питта.
Марат – мой второй лучший друг. Спрашиваю его: «Как ты расслабляешься?» Отвечает: «Вот отыграю турнир в Австралии – и буду пить!» Есть одно правило парней: если работаешь – у тебя жесткая дисциплина. Но если пьешь – то нажираешься. В общем, когда отдыхаешь – сделай так, чтобы вызвали полицию!
Даша: – Ты плотно связан с шоу-бизнесом. Трудно общаться со звездами?
Отар: – Никогда не поддерживал разговоров о том, что там работают поганые люди. Кто? Жанна Фриске, которая принесла в жертву карьере личную жизнь? Раньше она у меня, грузина, вызывала усмешку: как может женщина быть не замужем? А теперь понимаю: хочет зарабатывать сама и ни перед кем не стоять на коленях. Но у нее глаза, полные грусти! Не понимаю, как этого никто не видит! Шоу-бизнес для меня – это Жанна Фриске, которая бьется за свой кусок счастья. Это носительница громкой фамилии Собчак , это Игорь Матвиенко , который зарекся продюсировать «Фабрики звезд», потому что считает их бесовщиной. Это Юрий Айзеншпис , который умер и лишил меня права называть себя его сыном… И каким-то странным образом шоу-бизнес – лучшее, что есть в моей жизни.
Даша: – Ох, но шоу-бизнес все равно ассоциируется с грязью. Разве нет?
Отар: – Грязь – это вранье Лёни Агутина , что он не променял свою жену на шлюху, которую я знаю с 95 года. При наличии видеохроники и фотографий! Лёня – один из моих лучших друзей. Но нет в мире ни одной девушки, которая была бы достойна, чтобы из-за нее изменить Анжелике Варум . Не существует ни одного повода, чтобы в дешевом баре целоваться взасос, если тебе дарована небесами Анжелика. Ладно, ты пытаешься поддерживать репутацию, что у тебя до сих пор все в порядке. Но, во-первых, ты нелеп. Во-вторых, зная, как Варум бьется над этим союзом, пытаясь его сохранить, ты серьезно ее оскорбил! Да если бы любому парню на земле повезло так, как повезло Лёне! А он при мне в глаза ей говорил: «Это не я!» Красивейшая и нежнейшая женщина, мать его ребенка, поворачивается ко мне: «Отар, скажи ему что-нибудь». И я говорю: «Ты – ублюдок!»
Даша: – Знаешь, а у меня вызывает грусть украинский шоу-бизнес…
Отар: – К нам на съемки приходил этот, как его… Ваня Дорн! Он самовлюблен в той мере, в которой должен. Но я смотрел, как он ведет «Фабрику звезд». Видно было, что ему в разные уши поступали разные команды. И если парень в 23 года умеет так выкручиваться – он достоин уважения.
А за одну песню Ирины Балык «Снек» я прощаю украинскому шоу-бизнесу все! Песни лучше за последние 40 лет не написал даже Матвиенко!