Кроме того, Михаил Михайлович был глубоко озабочен рядом поставленных перед ним задач второй военной кампании, которую Император планировал начать незамедлительно после разгрома Османской Империи. В предстоящей войне с Францией силам, подчиненным Восточносибирскому генерал-губернаторству предстояло произвести ряд операций в южной части Тихого океана. А для этого требовалось не только произвести реорганизацию военного флота, находящегося даже юридически в весьма разнообразных формах владения, но и подготовить десантные операции со всеми сопутствующими проблемами.

…

— Ваше высокопревосходительство, — вежливо кивнул секретарь, входя в кабинет генерал-губернатора, — свежие донесения.

— Что-то случилось? — Удивился Голицын, привыкший к тому, что все новости общей подборкой ему предоставляют по утрам, но никак не вечером.

— Да. Пришел корабль с Окинавы. Дмитрий Егорович скончался.

— Что? Когда? — Михаил Михайлович поначалу очень раздражался от этого деятельного человека с невероятно гибкими нравами, но потихоньку привык, потому он позволял ему совершенно иначе смотреть на многие вещи. Можно даже сказать, что такие разные люди как Дмитрий Егорович Бенардаки и Михаил Михайлович Голицын стали добрыми приятелями, которые не раз проводили время за беседами. Причем не протокола ради, а потому что хорошо дополняли друг друга, своего рода явившись двумя сторонами одной и той же медали.

— Из донесения ничего толком не понять, — секретарь протянул листок бумаги, исписанный довольно ровным почерком, — пишут только, что с вечера занемог от мигрени, а утром его нашли уже мертвым.

— Тело доставили?

— Никак нет. Согласно его просьбе, его похоронили в месте его кончины, то есть, на острове Окинава. — Секретарь немного запнулся. — Должны были похоронить, потому как шлюп вышел в море сразу, как стало известно о кончине.

— Печальные известия, — покачал головой Голицын, — очень печальные. А я ведь отговаривал его от этой поездки. Так нет же, больной весь поехал. Вот неугомонный человек, — с грустью в голосе сказал Голицын.

…

Смерть Бенардаки стала большой утратой для Восточносибирского генерал-губернатора, который уже привык к такому деятельному и непоседливому советнику. За те несколько лет, что Дмитрий Егорович служил под началом Голицына, он только Тихий океан по служебным надобностям пересек более десяти раз. А сколько было рабочих поездок менее серьезного характера? И не перечесть. "Он был везде". И всегда пытался уловить пусть даже слабый, но ветерок выгоды.

Так, например, благодаря инициативе Дмитрия Егоровича к апрелю 1870 года завершился достаточно сложный процесс по приобретению части земель компании Гудзонова залива. После более чем года переговоров c представителями Великобритании и Канады Бенардаки смог, наконец, добиться успеха и, заплатив пять миллионов рублей серебром, установить новые границы Российской Империи в Северной Америке. По итогам этого контракта Россия получала новые владения на материке к востоку от Юкона, с установлением границы по сто пятому градусу западной долготы. Не обошло внимание деятельного грека и вечно затянутые льдом острова к северу от материка — к русским отходили острова Виктории, Стефанссон, Мелвилл, Маккензи-Кинг, Борден и все, что было к западу от них. Канада же после проведения новой границы получала все остальные территории компании Гудзонова залива. Очень солидный успех, позволивший увеличить площадь российских владений в Северной Америке практически в три раза. Да и Канада была вполне довольна, так как не только бесплатно приращивала приличную территорию, но и не обременялась контролем за довольно пустынными владениями к западу от Гудзонова залива, ведь пушной бизнес к тому времени уже обанкротился, а потому выгоды с тех земель практически не было никакой. С точки зрения Лондона и Оттавы, конечно.

Или, проект транспортного коридора в районе Никарагуа, который закончился тем, что русские войска все-таки вмешались в политические бурления Центральной Америки и официально оккупировали в июне 1869 года часть ее территории. То есть, озера Никарагуа и Манагуа, а также реку Сан-Хуан с ее основными притоками и всеми прилегающие к ним землями.

Открытое военное вмешательство и аннексия территории очень негативно отразилось на престиже Российской Империи в Центральной Америке, да и ведущие европейские державы очень сильно "расстроились". Поэтому, несмотря на полную бесперспективность боевых действий, продолжалась "накачка" армий Никарагуа и Коста-Рики деньгами и вооружением. И, как следствие, никак не прекращались попытки вернуть занятную русскими территорию.

Одним из ключевых успехов лично Дмитрия Егоровича в этом проекте стало создание коммерческого общества строительства судоходного канала, в которое он смог вовлечь ряд влиятельных лиц как САСШ, так и КША, поэтому наиболее серьезные игроки в регионе оставались безучастны к возгласам о "русской агрессии". Да и сложность геополитической ситуации в Европе не позволяла и ведущим мировым игрокам, таким как Великобритания и Франция, вмешаться в этот эксцесс. Так что в обозримой перспективе каких-либо шансов согнать русских с занятых ими земель не имелось. Особенно в свете того, что вооруженные силы Российской Империи не теряли зря время и продолжали укреплять оборонительные позиции, потихоньку развивая их из временных траншей и дзотов во что-то более серьезное.

Безусловно, в качестве реакции на оккупацию практически вся Мезоамерика объявила Российской Империи войну, вдохновленная успехами своих южноамериканских товарищей, разгромивших в конечном итоге испанцев несколькими годами раньше. Но ни Никарагуа, ни Коста-Рика, ни Гондурас, ни какое другое карликовое государство в Центральной Америке просто не обладало необходимыми ресурсами для противодействия русскому тихоокеанскому флоту и прекрасно вооруженным солдатам. Морской блокады занятого плацдарма они обеспечить не могли, и даже напротив, сами чрезвычайно страдали от действия русских фрегатов, корветов и шлюпов с хорошо обученными командами. А наступления на суше раз за разом заканчивались "кровавой баней", потому как атаковать штурмовыми колоннами позиции хорошо окопавшихся пехотинцев с митральезами и нарезными казнозарядными пушками было настолько самоубийственно, насколько это только можно представить.

Но это только два наиболее серьезных эпизода, потому что Дмитрий Егорович Бенардаки, из-за невероятно "проходимого" характера умудрился много в чем поучаствовать самым деятельным образом. Тут и начало строительства насыпной дамбы, соединяющей Сахалин с материком в проливе Невельского для укладки железной дороги. И начало добычи нефти в северной части Сахалина. И начало организованной и технологичной добычи золота на Дальнем Востоке. И металлургический комбинат в Хабаровске, запустивший в конце 1869 года уже три обуховские печи и освоивший прокат рельсов имперского образца. И многое другое. Поэтому, хоть и сдержанные, но глубокие переживания Михаила Михайловича Голицына были не только его личной болью от смерти доброго приятеля, но и общей потерей для Российской Империи, потерявшей одного из самых успешных коммерсантов-проходимцев на своей службе.