— А всё же, Вик, оправдывает? Цель средства?

— В данном случае — видимо да. Журналист Лунёв не знал всех обстоятельств дела. А то не был бы столь разгневан и категоричен.

— Особенно если бы подозревал, как и мы, что наш подопечный, очень может быть, среди этих бомжей.

Подопечный… Викентий никогда не забудет своей первой «встречи» с ним. Неделю назад его разбудил ранний утренний звонок. Ещё полусонный, он не сразу узнал голос самого генерала — начальника УВД: не часто приходилось ему говорить по телефону с таким высоким начальством.

Генерал не стал извиняться, сразу приступил к делу:

— Майор, вы слыхали об «угличском упыре»?

Вмкентий вздрогнул, окончательно просыпаясь.

— Да, интересовался.

Он уже прижимал трубку к уху плечом, натягивая брюки. Ясное дело, не стал бы генерал в пять утра задавать этот вопрос просто так. Видимо, преступник, которого газеты окрестили таким прозвищем, объявился у них.

— Одевайся, дорогой. — Голос в трубке оставался тревожным, но в нём появились сочувственные нотки. — Сейчас подъедет машина, отвезёт тебя на место, где найдена жертва. Тебе вести это дело, тебе решать — «упырь» это орудует, или нет… Будь готов: зрелище, сам понимаешь, не из приятных. Поскольку Кандауров не раз выезжал на убийства и генерал об этом прекрасно знал, майор понял: преступление, видимо, особо жестокое.

К большому лесопарковому массиву, в том краю, где он ещё находился на территории города, примыкало автохозяйство: грузовики, прицепы, бульдозеры… Вечером на ночное дежурство там заступил сторож. Раза три за ночь он обходил своё хозяйство по периметру, вдоль проволочной ограды. У него был огромный злой волкодав, и с этой псиной он ничего не боялся. После каждого обхода сторож отпускал пса, тот где-то полчаса бегал и возвращался к домику. Всё всегда проходило одинаково. И в этот раз, сделав первый обход, когда совсем стемнело, сторож отпустил Акая погулять. Но пёс примчался обратно уже минут через пять, взъерошив на загривке шерсть и необычно, словно в испуге, подвывая. Василию Петровичу стало не по себе. Он снял со стены ружьё — обычно оно там висело, нетронутое, — вышел во двор, покричал: «Кто там? Не шали!» Светила полная луна, всё хорошо было видно — тихо, пусто.

— Тьфу ты! — Петрович плюнул, вернулся в дом, позвал. — Акаюшка! — Здоровый пёс прижался к нему, словно малая собачонка. — Кто ж тебя так, а? Может, корова потерялась, бродит по лесу? Посёлок-то тут рядом, — рассуждал вслух сторож. — А ты в темноте не понял, испугался?

Сторожу хотелось так думать, хотя свою собаку он знал хорошо: ох, не из пугливых был Акай! Но вскоре пёс успокоился, съел кусок колбасы, задремал, положив голову на лапы. Подошло время второго обхода. Сторож и собака вышли на крыльцо, направились, как обычно, сначала к воротам. И тут Акай взвизгнул, попятился, развернулся и рванул к дому.

— Стой, — закричал сторож. — Ах ты, чёрт!

Он вбежал за ним в комнату и увидел, что пёс опять забился в угол, подвывая. Рассердившись, сторож схватил ошейник с поводком, надел псу на шею, стал тянуть. Но тот лишь упирался всеми лапами и выл. Вот тогда Петровичу стало страшно. Он позвонил в ближайшее отделение милиции, рассказал всё дежурному:

— Точно говорю вам, собака что-то чует, что-то плохое! Он у меня никогда ничего не боялся.

Его спросили:

— А не бешенство ли это? Сейчас, знаете, такая жара…

— Нет, что вы! Он и есть, и пьёт хорошо. Да и прививку мы делали вовремя.

— Хорошо, — сказали ему в трубку. — Сейчас пришлём вам двоих ребят. Да привяжите своего пса, с ними тоже будет собака.

Через полчаса подъехал милицейский газик, вышли два молодых парня в форме, вслед за одним выпрыгнула овчарка, послушно стала у ноги. А через десять минут эта хорошо обученная собака уверено провела их вглубь лесного массива, через небольшой овражек, и, коротко взлаев, стала у густых кустов. Ещё в лунном свете они поняли, что перед ними белеет голое человеческое тело. А когда осветили находку фонариками, увидели то, что через немногое время, уже в свете раннего утра, увидит майор Кандауров.

Убитым был молоденький паренёк. «Лет четырнадцать-пятнадцать» — прикинул сам себе Кандауров. Левая ягодица и часть бедра были вырезаны так, как отрезают куски мягкого мяса у свинных и говяжьих туш. Нижняя часть тела залита кровью. В крови и голова, хотя проломов не видно. Наклонившись, майор сквозь спутанные, длинные, слипшиеся от крови волосы увидел, что у жертвы отрезаны уши.

Оба милиционера из районного отделения и собака тут же, чуть в стороне, сидели на поваленном стволе. Викентий подошёл к ним.

— Тело в таком же положении и найдено?

— Да, — ответил тот, кто держал собаку. — Мы ничего не трогали и никого не подпускали. Всё точно так.

— Светила луна, — тихо сказал второй. Он был молод и сильно бледен. — Полная луна… Всё было видно…

— В полнолуние выходят на промысел вампиры и оборотни, — пробормотал Викентий. — Недаром его называют «упырём»…

— Это он? Точно? — милиционеры переглянулись.

— Сейчас перевернём тело, глаза будут выколоты, я почти уверен. И вон, у дерева, кострище.