Но рука успела лишь коснуться кожаной перевязи. Взгляд Тоза сковал воина, и варвар словно врос в землю. Рот расслабился, как у спящего, губы обвисли. Тогда чародей приблизился, его узкие ладони легли на загорелые ключицы. Казалось, рубиновое пламя проникает сквозь зрачки варвара и наполняет его мозг, лишая воли.

— Что случилось? — требовательно спросил он. — Что случилось после того, как пал Нилок Яррум и погиб Имрат? Что произошло?

— Нас вел Баландир, — точно сквозь сон, пробормотал варвар, — но Орда разделилась. Дротт и Ят были недовольны, а Вистрал вернулся в лес со смертью Яррума. Против нас встали Тамур, Кеш и Усть-Галич. Их было слишком много, а мы слишком долго спорили между собой. Был бы ты там, мы бы объявили Баландира хеф-Уланом и получили перевес. Но ты ушел. Войско Королевств вышло из Высокой Крепости и нас разбило. Баландира убили, и мы растерялись. Королевства предложили перемирие, и Вран из Ята сказал слово за это. Он убедил остальных. Нам разрешили забрать наших убитых и вернуться в Белтреван.

Тоз кивнул:

— А теперь?

— Теперь Королевства празднуют победу и отстраивают свою крепость. Больше я ничего не знаю.

— Этого достаточно, — промурлыкал Тоз.

Он подтянул воина к себе и, наклонившись, заставил того запрокинуть голову. Белые, как зола, губы припали к губам варвара, в рубиновых глазах вспыхнуло алчное пламя. На миг на лице воина мелькнул ужас, потом оно вновь утратило выражение. Взгляд погас, руки и ноги безвольно обмякли. Тоз ослабил хватку, и тело соскользнуло на землю, как тряпичная кукла. Что-то большее, чем жизнь, ушло из него. Колдун довольно вздохнул и зашагал дальше на юг.

Спустя несколько дней его взгляду предстала Высокая Крепость. Идре с шумом катилась по ущелью, и грохоту воды вторил перестук молотов: камнетесы вырубали новые блоки. Осадные машины, которые Тоз дал варварам, покрыли стены крепости глубокими шрамами — и сейчас эти боевые раны уже затягивались молодой кожицей свежей кладки. На месте становища Орды остались лишь многочисленные пни да выжженная земля на месте кострищ. Однако поселение все еще патрулировали воины крепости, тамурские лучники, галичские копейщики и конные разъезды из горцев Кеша. Значит, до поры придется скрываться. Но его нетерпение росло.

Случай вскоре выдался. Зима атаковала внезапно, обрушив на крепость полчища снеговых туч. В тот день Тоз сидел, укрывшись среди скал, недалеко от белтреванской дороги. Меха надежно защищали его угловатое тело от холода. Он ждал.

Он смотрел, как трудятся каменщики, вытесывая блоки, как грузят их на телеги, которые с тяжелым грохотом ползут к крепости. Воины ежились, кутаясь в зимние плащи, лучники прижимали к себе свое оружие, чтобы снег не попортил тетиву. Мимо проезжали всадники, пуская коней по обманчиво гладкой дороге легким галопом. Приближались сумерки, плотная пелена снега смазывала очертания предметов. Каменщики убирали свои инструменты и начинали расходиться. Воины, охранявшие их, тоже оживились. И тут он до его слуха донесся конский топот — это возвращался кешский патруль. Вскоре Тоз мог разглядеть и самих всадников.

Плащи кешитов потемнели от снежной пыли, но конская голова, эмблема их королевства, была видна отчетливо. У каждого на поясе висел меч, копье в руке готово к бою. Но сейчас они, похоже, думали не столько о возможной атаке варваров, сколько о скором возвращении в крепость, где можно будет, наконец, отогреться в теплых комнатах, за ужином и кружкой эвшана. Может быть, то была просто удача, а может быть, так свершилось по воле его Господина — Тоз не знал. Эшер все еще сохранял свою власть в этих местах, на границе Белтревана — пока здесь находились люди, которые в него верили. Так или иначе, момент настал, и Тоз принял его с благодарностью. Он был готов действовать.

Подкованное копыто скользнуло по заледеневшему булыжнику, и лошадь, испуганно заржав, рухнула на землю. Всадник проворно выпрыгнул из седла, швырнул свое копье товарищу и потянул лошадь за повод, понуждая ее подняться. Потом до слуха колдуна донеслось ругательство: кешит обнаружил, что лошадь порвала связку на передней ноге. Тоз не разбирал слов, но смысл разговора стал понятен из дальнейших событий. Отряд направился в крепость и вскоре исчез в сумерках, предоставив своего товарища и его лошадь самим себе.

Тоз вышел из укрытия. Снег, налипая на его одеяние, делал чародея почти невидимым. Кешит ничего не замечал, и ему удалось приблизиться почти вплотную. И в этот миг лошадь испуганно заржала. Всадник обернулся, рука опустилась на рукоять меча. Сквозь снег к нему приближался кто-то высокий, густо облепленный снегом. Рот кешита приоткрылся, но предупреждающий крик так и не прозвучал. Рука Тоза быстро потянулась к перевязи всадника. Их взгляды встретились, и глаза Посланца замерцали, как угли. Лошадь пронзительно заржала, вырвала повод из крепких пальцев хозяина и неуклюже понеслась по неглубокому снегу — ужас оказался сильнее боли.

Тем временем Тоз навис над кривоногим всадником. Рубиновый огонь отразился в расширившихся от ужаса зрачках кешита. Оба — колдун и человек — застыли в неподвижности. Казалось, время для них перестало существовать. Потом Тоз кивнул и повторил:

— Хаттим Сетийян.

Больше кешский всадник был ему не нужен. Ему предстояло разделить судьбу раненого варвара. Припав губами к губам кешита, он длил жуткую ласку, пока глаза человека не покинул свет. Руки и ноги в последний раз напряглись и повисли, как плети. Освобожденное тело рухнуло на снег. Оно казалось пустой оболочкой — ибо из него ушло все, что поддерживает жизнь.