Кедрин вздохнул и крепче прижал к себе жену.

— И моему другу суждено навеки остаться здесь?

— Нет, — твердо ответила Кирье. — Браннок отдал свою жизнь ради твоей победы. Теперь он среди тех, кто верно служил Мне. Он там, где мир и покой. Не оплакивай его, Кедрин.

— И все-таки нам будет его не хватать, — отозвался юноша.

— Он был настоящим другом, — согласилась Кирье. — Не забудь передать его имя создателям баллад.

Кедрин улыбнулся.

— Непременно. И лучшая песня получит награду из сокровищницы Андурела.

— Твой друг будет рад этому, — улыбнулась Госпожа. — А теперь поскорее покинем это скверное место.

— Подожди, — беспокойно произнес Кедрин. — Я обещал Друлу вернуть его меч. Как мне теперь исполнить обещание?

— Отдай ему меч Ашара, — посоветовала Кирье. — Он примет его.

— Я принесу, — сказал кьо и направился в тронный зал.

Кедрин был рад, что Тепшен взял на себя эту миссию, поскольку не горел желанием еще раз увидеть пригвожденного к трону Ашара.

Вскоре Тепшен вернулся с клинком.

— Сделано, — провозгласила Кирье.

Она поднялась и дала им знак следовать за собой. Кедрин помог жене встать — и только сейчас осознал, что ее нагота едва прикрыта.

Выражение его лица не укрылось от взгляда Госпожи. Взяв разорванное платье, Она мгновение подержала его в руках, а потом вернула Уинетт.

— Оно очищено от скверны, — произнесла Кирье, заметив нерешительность Уинетт. — Надень его.

Уинетт приняла платье. Ткань окрасилась чистейшей эстреванской лазурью, и нигде не было ни пятнышка, ни прорехи.

— Благодарю Тебя, Госпожа, — улыбнулась Уинетт, облачаясь в него.

Кирье понимающе кивнула и первая направилась к двери.

— Скорее. Близятся перемены, нам лучше уйти.

Словно в подтверждение Ее слов, зловещий раскат грома потряс замок. Зловоние сменилось сернистым запахом, как в пещере Тазиела. Небо расколола алая молния. Ветер усиливался, катя черные валы клубящихся туч. Кедрин вложил талисман в руку Уинетт.

— Он выпал из навершия, — пояснил юноша.

Уинетт с тревогой глядела на Камень, не решаясь взять его.

— Я отдала его Ашару, — прошептала она. — Имею ли я на него право?

— Дитя, — улыбнулась Кирье. — Ашар получил его обманом. Ты хотела только помочь Кедрину. Возьми его, носи и знай, что на нем Мое благословение.

Она подошла к столбу, к которому недавно была прикована Уинетт, и подняла с земли разорванную цепь. Грубые стальные звенья начали таять в Ее ладонях, как снег, и между пальцев потекла тончайшая серебряная цепочка. Присоединив к ней талисман, Госпожа одела ее на шею Уинетт.

— С Моим благословением, — повторила она. — А теперь поспешим. Скоро этот нечестивый замок рухнет.

Теперь Ее голос прозвучал почти настойчиво. Новый раскат грома огласил небо, ветвистая молния вонзилась в верхушки башен, и Камень засветился багрянцем, словно раскаляясь. Плиты под ногами задрожали.

Выбежав из ворот, Кедрин, Тепшен и Уинетт были уже готовы ступить на мост, но Кирье знаком велела подойти поближе.

Она простерла руки, и Ее сияние окружило Избранного и его спутников.

На мосту Кедрин обернулся. Твердыня Ашара содрогалась под натиском бури. Башни и стены с треском осыпались, и наконец черная громада осела, превратившись в бесформенные руины. Надеюсь, подумал Кедрин, им уже никогда не возродиться.

Видение быстро угасало. Осененный лазурным сиянием, Кедрин покрепче обнял супругу. Вскоре голубой свет тоже померк.

Они стояли в гробнице Друла. Сквозь квадратное отверстие над ними падали багровые отблески костра, озаряя неподвижный остов воителя в полуистлевших доспехах. Тепшен приблизился к саркофагу и вложил меч в мертвые руки.

— Итак, все, что должно, сделано, — изрекла Кирье, — и сделано хорошо. Народ лесов не причинит вам зла. Выходите к ним, они помогут вам вернуться домой.

Она взмахнула рукой. Теперь Кедрин, Уинетт и Тепшен стояли на вершине кургана, окруженные огнем великого костра Летнего Сбора. Госпожа исчезла, словно Ее и не было. Но от талисмана Уинетт исходило сияние, окружавшее ее, Кедрина и Тепшена.

— Идем, — произнесла она. — Огонь не коснется нас.

Кедрин обнял супругу за плечи, Уинетт взяла за руку кьо, и все трое шагнули из пламени. Первое, что они увидели, — это лица варваров, ошеломленно взиравших на них.