Кеннеди также виделся с Элен Рометч в ГДР. ФБР задержало её в июле 1963 года по подозрению в шпионаже в пользу Восточного блока, её переправили в ФРГ. О Рометч сообщили в газетах. Потенциальная шпионка была роскошной брюнеткой, посещавшей вечеринки, на которых присутствовали лидеры Конгресса. Газеты намекали на то, что её любовниками являлись высокопоставленные представители правящих кругов.

Не дожидаясь, пока шум в прессе поднимется снова, Бобби послал в Германию Ла Верна Даффи. Он и несколько других высокопоставленных сотрудников службы безопасности США взяли у миссис Рометч письменное заявление, что она не спала с видными деятелями Америки.

Тем не менее в администрации прошёл слух, что сенатор Вильямс собирается поднять вопрос о деле Рометч в сенатском комитете по процедурным вопросам. Бобби преодолел свою неприязнь к Гуверу и позвонил ему домой. Гувер представил благоприятный отчёт перед лидерами партий сената. Дело было замято, но теперь Кеннеди попали в сильную зависимость от своего подчинённого.

После этого эпизода, когда кто-то спросил Кеннеди, почему он не убил Гувера, он просто ответил: «Я не убиваю Бога».

На первый взгляд скандал Профьюмо выглядел чисто английским событием, но он вызвал едва ли не панику в Вашингтоне. Ситуация обсуждалась на высшем уровне.

Этой проблемой занимались министр обороны Макнамара, директор ЦРУ Джон Маккон, глава разведывательного управления министерства обороны генерал Джозеф Кэролл и целый ряд высших чинов из ФБР. Кеннеди сам тщательно изучал сообщения. Если бы раскрылось, что президент был причастен к скандалу, импичмент был бы неизбежен.

Кеннеди часто предупреждали, что его романы сломают ему карьеру, но он не слушал. «Они не могут меня тронуть, пока я жив, — говорил он друзьям, — а когда я умру, кому это будет нужно».

Если говорить о Джоне Кеннеди как об искателе сексуальных наслаждений, то причину такой повышенной половой активности усматривали в его болезни. Частые половые контакты ему необходимы были, чтобы снять стресс и избавиться от головных болей, которые мучили его. Он не мог заснуть, пока не удовлетворит своё желание…

Даже агенты секретной службы были проинструктированы о том, чтобы пропускать к президенту «спецженщин». Его больная спина позволяла заниматься сексом главным образом на полу, и поза на спине была излюбленной. Но болезнь требовала и постоянных курсов лечения, включающих инъекции новокаина, ежедневные дозы кортизона в таблетках от болезни Аддисона, то есть от нарушения гормональной функции организма, и ежеквартальное вшивание в бедро пилюль ацетата дезоксикортикостерона. Это сочетание лекарственных препаратов стимулировало его половое влечение и отчасти объясняло сверхактивное его либидо.

В книге «Моя история» Джудит, подводя итог своим впечатлениям от встреч с политиками и заправилами мафии, написала: «Никто не знает, почему убили Сэма или Джека, а также и Джонни. В мире преступности, как и в мире политики, человеческая жизнь стоит очень дёшево. На основании своих наблюдений я сделала вывод, что невозможно отличить плохих людей от хороших».

Такого не случалось более полувека. Точнее говоря, со времён Франклина Делано Рузвельта. Герой этой книги {3} стал первым демократом, которого за многие десятилетия дважды избрали на пост президента Соединённых Штатов Америки. Избрали, вопреки бешеному сопротивлению республиканцев, получивших незадолго до этого подавляющее большинство в Конгрессе.

Мы видели на телевизионных экранах его триумфальный проход к Белому дому вдоль шеренги рукоплещущих людей. Мы можем в буквальном смысле слова проследить каждый его шаг на этом коротком пути. Мы снова и снова читаем нескрываемое торжество в его взгляде, в выражении чуть тяжеловатого лица, в уверенной выправке победителя, подчёркнутой тёмным пальто, обтягивающем плотную фигуру. Мы уже знаем наизусть, когда он благосклонно улыбнётся, когда приветливо помашет ладошкой, когда дружески хлопнет кого-то по плечу или обменяется с кем-нибудь подчёркнуто демократичным рукопожатием.

И вот наконец наступает тот долгожданный момент, который тем ясным осенним днём 1996 года не привлёк особого внимания. Ну стоит себе среди прочих довольно миловидная девица в лихо заломленном беретике. Смотрит на нового старого президента, может быть, с чуть большим обожанием, чем все остальные. А он, похоже, поймав этот взгляд, делает шаг к ней. Мимолётное объятие. Кажется, какая-то фраза. Лица президента не видно — камера берёт его со спины. Ответная девичья улыбка. Сияющие глаза…

Он идёт дальше, приближаясь к ступеням, ведущим в Белый дом. Вот и всё.

Нет, не всё. Тогда мы знали, что он — это Билл Клинтон. А имя той, в лихо заломленном беретике, никого не интересовало. Лицо в толпе, не более. Теперь, без преувеличения, её знает весь мир. Моника Левински!

На стоп-кадре нашей памяти они теперь неразделимы: Клинтон и Левински. Билл и Моника. Герои громоподобного секс-скандала, иронически названного «Зиппергейтом» — от застёжки-«молнии» на президентской ширинке. Скандал, не уступающий по масштабам печально знаменитому «Уотергейту» Ричарда Никсона.