— Леди, у нас нет пушек, — изобразил поклон капитан Броунс. — Даже те, малого калибра, что оставались на палубе, леди Милисента приказала снять.

— Правильно сделала, нам бы эти кулеврины не помогли. Даже от одного линкора нам не отбиться, а от шести…

— Но что же делать? Разве что леди Киламина и Миларимо заменят собой батареи? — предположил Броунс.

— Так далеко у нас кинуть огонь не получится, — пожала плечами Киламина. Миларимо промолчала, но обе они с надеждой посмотрели на Милисенту и Листика.

— Ага! Сейчас утопим! — оптимистично заявила рыжая девочка.

Тайша усмехнулась:

— Конечно, утопите — и сделаете это так…

Тайша наклонилась к сестрам и стала что-то говорить на незнакомом певучем языке. Но альбионцы услышали знакомые слова, которым, видимо, в том языке не было аналогов: «порох», «крюйт-камера», «фитиль», «зарядный картуз». Сестры закивали, Тайша повернулась к Броунсу и приказала уменьшить ход, вызвав этим удивление окружающих: ведь надо было как можно быстрее удирать, а не идти на сближение с преследователями. Тайша пояснила свои действия:

— Надо будет подобрать тех, кто останется жив после взрыва. Скорее всего, большинство офицеров, да и простые матросы, не участвуют в заговоре, им просто приказали уничтожить пиратов.

— Каких пиратов? — удивился лорд Гладстон. — Какого взрыва?

— Скорее всего, эскадре дана ориентировка на нас как на пиратов. А взрывы… Ну когда взрывается крюйт-камера, то от корабля мало что остается, но некоторые люди могут уцелеть.

— Вы собираетесь взорвать крюйт-камеры на этих кораблях? Но как? — удивился лорд Краймонс. Надо отдать ему должное, он взял себя в руки и теперь был совершенно хладнокровен. Хотя большинство приглашенных, не понимая, что происходит, ударились в панику.

— Спокойно! — громко и уверенно произнесла Тайша. — Вы увидите небольшой фейерверк!

Только сейчас люди, находящиеся на палубе «Колдуньи», заметили, что Листик и Милисента куда-то пропали. Но они не спустились вниз, ведь для этого им надо было пройти сквозь толпу приглашенных. Тайша с торжеством указала на преследователей. Но те линкоры, что пытались догнать «Колдунью», так и продолжали двигаться, изредка постреливая. Тайша, уже напряженно ожидавшая обещанного взрыва, начала заметно нервничать.

Боцман Роулинс шел по коридору нижней палубы линкора «Неустрашимый», этот коридор был отделен от других помещений корабля и хорошо защищен, ведь он вел к крюйт-камере. Боцман ворчал себе под нос. За всем нужен глаз да глаз! Вот и сейчас корабль ведет огонь, но заряды к пушкам кончаются. Нет, подготовленных зарядных картузов было достаточно, но их доставили к пушкам бортовых батарей, а вот к погонным орудиям, именно сейчас ведущим стрельбу, поднести забыли. Матросы, шагающие за боцманом, поеживались: старый Роулинс найдет виновного, а если не найдет, то назначит своей властью, и тому неудачнику всыплют линьков по полной. Воображаемая картина наказания была настолько яркой, что матросы не успели вовремя затормозить и налетели на резко остановившегося боцмана. Тот стоял, не в силах вымолвить ни единого слова. Его седые волосы встали дыбом, и было от чего. Тяжелый люк, закрывавший крюйт-камеру, был не просто открыт, он был сорван с такой силой, что были вывернуты мощные петли и сломаны толстые запорные штыри. Налетевшие сзади на Роулинса матросы втолкнули того в корабельный пороховой склад и сами ввалились за ним по инерции. Теперь волосы стояли дыбом не только у боцмана, а матросы стали белее, чем их рубашки. Несколько зарядных картузов, ранее аккуратно сложенных у входного люка, были разорваны. Порох ровным слоем был рассыпан по полу, а на бочке, выставленной в центр помещения, сидела рыжая девочка. Но не она так поразила матросов, а факел, горевший в ее руке. Факел был настолько короткий, что очень не маленький огонь должен был обжигать девочке руку, но она сидела и улыбалась.

— Здрасте, — вежливо поприветствовала девочка вошедших, — я тут, знаете ли, мимо проходила, дай, думаю, зайду посмотрю, что здесь. А тут так темно, вот я и зажгла огонек, ну чтобы светлее было. Вы не возражаете? А то я могу потушить!

Девочка сделала движение, будто собирается сунуть свой факел в открытую бочку, стоящую рядом.

— Нет! Нет! — в один голос выдохнули матросы во главе с боцманом. А девочка с интересом уставилась на боцманскую дудку, висевшую на груди у Роулинса:

— Это у тебя что? Труба? Да? Ты в нее трубишь? А у меня барабан есть, красный, вот! А еще бубен шаманский! А труба у тебя какая-то маленькая, наверное, тихо дудит. А ну-ка, сыграй что-нибудь веселенькое!

Ошалевший от такого напора девочки и от вида ярко горящего факела, Роулинс громко заиграл. Заиграл сигнал, как нельзя больше подходящий к сложившейся ситуации, — большую пожарную тревогу. Через пару мгновений весь корабль пришел в движение. Сигнал, раздающийся из района крюйт-камеры, не оставил равнодушным никого. Вскоре коридор заполнила дежурная смена с ведрами и баграми, еще несколько матросов пытались раскатать пожарный рукав, но им помешали их товарищи, сгрудившиеся у входа в крюйт-камеру.

— Хорошо играешь, — одобрила девочка и помахала факелом, — видишь, сколько народу сбежалось тебя послушать!

— Иыех, — дружно выдохнули присутствующие. Пока девочка говорила и размахивала своим факелом, все непроизвольно задержали дыхание.

— Леди, что вы тут делаете? Как вы сюда попали? — спросил первый помощник капитана, он и второй помощник протолкались непосредственно в помещение порохового склада.

Первый помощник, которому доложили о происшествии, держал заряженный пистолет, у него была мысль выстрелить в эту девчонку, но, придя сюда, он эту мысль отбросил. Если бы рыжую и удалось подстрелить, то она выронила бы факел на усыпанный порохом пол. Видно, девочка разгадала намерения первого помощника. Она показала ему язык и непринужденно сообщила: