Иди! Он говорит. — Иди и распробуй все хорошенько.

Да, но так же нельзя! Получается, так же как и она и без спроса.

В том то и дело. Пока она спит, ты иди и хорошенечко все проделай. Со вкусом! Так, что бы все запомнилось надолго.

Иди! Ну, же! Смелее!

Я уже начала подниматься, как в страхе пугаюсь, и на моих губах застывает крик, и они немеют от ужаса. В просвете моей двери человек! Мама!

— Это я, — Слышу ее голос. — Я к тебе. Теперь моя очередь! Как я тебя разыграла?

— Дура! Дура ты! Так же и заикой можно сделать!

— Зато ты у нас умница! Так! Увидела, что я пьяная и сразу ко мне в трусы полезла? Ты зачем меня раздевала? Зачем! Что ты хотела?

У меня все лицо горит, в голове даже зашумело.

— Так, ты, что же? Все это время, что я с тобой возилась, ты, что притворялась?

— Конечно! А как ты хотела? Я тебя решила на честность проверить. Как ты ко мне относишься? Любишь, или нет? Ну, что? Я так и буду в дверях стоять? Мне же ведь холодно! Ты же меня раздела совсем!

— Ниночка! Нина! Прости меня.

— Да, ладно уж! Хватит. Давай укладываться. А то я совсем околею, и на этот раз, ты до меня даже не докричишься.

— Ложись! Ложись, родная! — Сразу же приглашаю я. — Ну я же тебя совсем-то не раздела? Я только сняла верхнюю одежду и обувь. И все. Я и не хотела. Ну, насчет поцелуя.

— Что? Какого еще поцелуя?

Стараюсь вывернуться из этого положения и вру. Вру ей, а сама и не знаю до конца. Знает ли она о нем, моем поцелуи или нет. Она мигом залезает в мою постель. Я даже не успеваю опомниться. И тут же вытащив из-под одеяла руки, хватает меня ими, холодными и тянет к себе. Я чувствую, что она действительно вся холодная и что от нее все еще сильно пахнет вином. Но я ей покоряюсь. Поддаюсь, так как хочу загладить свою вину за тот беспризорный и наглый поцелуй.

Она старается целовать меня в губы, но я отворачиваю лицо и не поддаюсь. Тогда она шепчет мне.

— Ложись! Ложись со мной, милая!

Я лезу, к ней в постель, не раздеваясь. Она вскрикивает.

— Это, что такое? Почему одета? Ты, что так и спать ложишься? Прямо в одежде? Так, что ли?

Пробую возражать. Но она стоит на своем. Раздевайся и все тут. От этого ее требовательного голоса я просто вся захожусь. Я смутно предчувствую, что за этим последует. Я в смятении, я волнуюсь. Я не знаю, что я сама хочу. Лечь или убежать. С ней или с ним? Господи! Помоги мне. Не дай мне впасть в искушение! Но видно у него, нашлись дела важнее, и мне приходится, преодолевая себя в смятении и раздеваться, а потом лесть к ней в постель. Где меня сразу же обнимают ее жадные руки и прижимают к ее телу. Она жадно делает все. И целует в самые губы и тянет руки в самое запретное для нее место.

— Нина, не надо. — Слабо сопротивляюсь я. — Давай просто полежим, и ты меня просто погладишь?

— Нет! Ты меня целуешь в холмик, и я тоже хочу тебе так сама сделать.

— Ну, Ниночка! — Пытаюсь выпросить у нее пощаду. — Я ведь тебя спросила, а ты не спрашивая меня.

— Ну и ты, не очень-то меня спрашивала. Хотела бы спросить, так разбудила бы. Значит, не хотела будить. А я, как видишь, так не без спроса. Ну, что ты прямо сжалась вся, расслабься. Это приятно, глупая, и не больно совсем. Расслабься! Ну, что ты, что? Малышка! Милая. Я все сделаю очень нежно и приятно. Ты мне веришь?

— Не знаю! Я ничего не знаю! Я маленькая еще! — Лепечу в свое оправдание.

— Ну, да! Конечно маленькая. За это я тебя и люблю.

— Но маленьких нельзя обижать! Грех это.

— А пи-пиду свою подставлять, так ты не маленькая? Так?

— А это опять ты мне подстроила! Зачем ты стала меня тогда обнимать и Левку подзывать? Зачем?

— А ты еще мне скажи, что Левка тебя насиловал? Так, что ли? Это мне ему передать? Или что-то другое сказать?

— Ну, зачем ты о Левке. Я же тебя прошу.

— А я тебя!

— Ниночка! Отпусти меня! Прошу тебя, не надо. Тетка, мать твоя узнает, убьет! Или тебя, или меня. Но меня точно из дома выгонит!

— А вот и не убьет, а вот и не выгонит!

— Это почему ты так уверенна?

— Да потому! Потому, что потому, кончается на у! Вот почему!

— Ты что-то про нее знаешь? — Догадываюсь я. — Точно! Ты, что-то такое про нее знаешь! И как я раньше не догадалась! А ну, выкладывай! Быстренько! Слышишь!

— А то, что? Не дашь?

— Ну и глупая же ты, Нинка!

— Так дашь или не дашь?

— Что тебе дать? О чем ты?

— Я о твоей маленькой говорю. О твоей пи-пидочке.

— А причем тут она? Что-то я не пойму? Как ты хочешь брать ее? Ты, что парень? И у тебя есть для этого все, что надо? Член?

— Ага! Вот он! — Она высовывает язык и начинает им неприлично двигать.

— Фу! Фу, как грубо! И ты так хочешь со мной?

— И так и еще как-то! Ну, где там моя радость? Ножки свои раздвинь, не сжимай, расслабь их.

— Нет! Ниночка! Я так не хочу! Я вообще никак не хочу больше. Ни с кем! Ни с тобой, ни с Левкой. Вообще ни с кем! Так, что извини! Дай мне выспаться. Не обижайся! Спокойной ночи. И потом. — Вру я. — У меня вот, вот начнутся месячные. — Не до секса мне. Прости. Иди, Ниночка, поспи. Выспись. А утро, вечера мудренее. Завтра обо всем поговорим. Спокойной ночи!