Кстати, с футболистом по имени Кака связано мое первое свидание с Лурдес. Так звали мою подружку-кариоку, мы встречались некоторое время, пока она не бросила меня… Ради футболиста, между прочим! А во время нашей первой встречи мы выпивали в спортбаре в Centro (центральном районе Рио), там на больших экранах транслировали какой-то матч. И тут моя новая пассия, на которую я все никак не мог налюбоваться, вдруг начинает громко кричать: «Кака! Кака!» Представь себе, каково это на мой русско-украинский слух! Когда Лурдес поняла, что я действительно не знаю, кто такой Кака, то долго удивлялась. А потом не менее долго хохотала, узнав, что слово «кака» означает в русском. Остаток вечера моя кариока просвещала меня на тему футбола, поражая богатством познаний. С тех пор я всем рассказываю, что на своем первом свидании с первой в моей жизни бразильянкой я узнал… какой гол считается самым красивым в истории футбола! Расскажу и тебе, чтобы тебе не пришлось выслушивать то же самое от какого-нибудь бойфренда-кариоки, который у тебя наверняка появится уже завтра.

Самый впечатляющий гол в мировой футбольной истории забил Пеле 2 августа 1959 года. В тот день состоялся матч между родной командой Пеле «Сантус» и бразильским клубом «Ювентус» из Сан-Паулу. Восемнадцатилетний тогда Пеле выманил вратаря и отправил мяч в ворота «Ювентуса». Удар был исполнен настолько точно и артистично, что арбитр остановил матч, чтобы лично выразить футболисту свое восхищение.

А самое сладкое слово для мужчины в устах бразильской женщины — это gostoso. Оно значит одновременно и «вкусный», и «сексуальный». Когда мы с Лурдес смотрели матчи сборной Бразилии на чемпионате мира в компании ее подружек, полное экстаза «Gostoso!» то и дело летело в адрес Роналдо, Ривалдо и других статных и ловких игроков. Так что, когда заведешь местного дружка, не забывай повторять ему, что он gostoso. Кариоки любят, когда к ним проявляют нежность, и сами с удовольствием проявляют ее. Единственный недостаток здешних мужчин (это мнение Лурдес) — они бывают слишком ревнивы. Но ведь многим женщинам даже нравится, когда их ревнуют. Для них это признак любви. В общем, друг мой Яна, желаю ничего не упустить! Раз ты уж оказалась в городе-празднике, надо как следует повеселиться!

Едва войдя в свой номер, без сил падаю на постель. В голове — настоящий круговорот из новых слов и связанных с ними образов, изрядно подстегнутый моим от природы бурным воображением, которое, в свою очередь, весьма подогрето парами коварного мохито от Хосе. Уже закрывая глаза, я бормочу своему диктофону что-то о saudade и о filo dental, пока мои глаза не начинают безбожно слипаться…

День прошел не зря, а завтра меня ждет новый чудесный день — полный невероятных открытий и свежих, непохожих ни на что впечатлений! А все, что мне нужно, это силы и желание их впитывать! Уже проваливаясь в сон, я успеваю подумать о том, что богине Йеманже принято под Новый год отдавать то, что считаешь для себя самым дорогим и самым вкусным. Что бы могла предложить божеству я? «Наверное, только Льва!» — успеваю я ответить на собственный вопрос и засыпаю как убитая.

Итог первого дня

Я узнала так много, что Копакабана мне уже как родная! Благодаря чудесному амазонскому средству моя рана затянется быстрее, гем я думала. A saudade может быть даже привлекательнее реальной любви.

Глава вторая

Пан-ди-Асукар

4 декабря

Утром с удивлением обнаруживаю, что в левой руке нет привычной ноющей боли. Нет ее и в голове, хотя в Москве от такого количества выпитого накануне похмелье мне было бы гарантировано. Осторожно разматываю повязку на руке. Странно, но вчерашняя густо-черная мазь полностью впиталась, не оставив никаких следов на коже. А сама рана затянулась, превратившись в не очень симпатичный, но и не такой уж страшный шрам. Конечно, видно, что он свежий — красноватый, припухший. Но повязку, пожалуй, уже можно снять. Доктор обещал, что от морской воды шрам быстрее заживет. Мазь по рецепту амазонского целителя оказалась по-настоящему чудодейственной! Впрочем, как и его «мохито», от которого совсем не болит голова наутро.

Роюсь в сумочке, нахожу визитку и звоню своей новой подруге — копакабанской путане Клаудии. Правда, пока что не по поводу подработки в ее апартаментах… Хочу узнать, где можно купить симпатичный filo dental. В результате всего услышанного вчера я загорелась идеей приобрести этот секси-купальник.

Клаудиа отвечает сонным голосом. Как-то я не подумала: на часах-то всего девять утра! Это одинокие туристки просыпаются в это время, чтобы до десяти успеть на халявный завтрак в отеле. А девушки профессии Клаудии в это время отдыхают.

— Прости, дорогая! — извиняюсь я, заслышав сонный голос новой знакомой.

— Ничего страшного, — откликается Клаудиа, — я сейчас снова засну! Пройдись вдоль авенида Копакабана в сторону Ипанемы, там полно магазинов. Найдешь все что душа пожелает. И продавцы всегда помогут выбрать. Я с девяти вечера буду в том же кафе на пляже, где и вчера. Захочешь увидеться, подходи. Если меня нет, значит, отошла с клиентом. Но это ненадолго. Я же сейчас на отдыхе, ночь полностью не работаю.

— Спасибо, Клаудиа, целую! — воркуя с новой подружкой, я чувствую себя героиней какого-то невероятного бразильского сериала, в котором мне отведена странная и непривычная роль «своей среди ночных бабочек Рио».

Завтракаю в компании большой толпы бразильских путешественников в панамках. Судя по всему, они организованно прибыли в Рио откуда-то из другой части страны и остановились в моем отеле всей группой во главе со своим дородным громогласным гидом. Бразильские туристы ведут себя шумно и весело, громко переговариваются и хохочут, с аппетитом поглощая завтрак. Они буквально подзаряжают меня своей кипучей энергией и отличным настроением.

Набираю на шведском столе свежих фруктов — манго, папайю, ананас и еще каких-то разноцветных ярких плодов, названия которых мне ни о чем не говорят. Добавляю роскошную крупную клубнику в свежий кокосовый йогурт. Он называется casa (домашний), и его можно черпать половником прямо из большой серебряной чаши. Официант приносит мне пузатый серебряный кофейник, полный ароматного кофе. Это тот самый бразильский «Энерджайзер», от которого я вчера полдня скакала, как юная резвая коза, несмотря на недосып и перелет. Втягиваю ноздрями волшебный аромат. Все-таки жизнь прекрасна! Особенно прекрасна она в Рио! В гигантские окна ресторана заглядывает вальяжное южное солнце, синеет безмятежное ласковое небо и даже кондиционированный прохладный воздух отеля напоен какой-то сладкой негой. А уж официант красив, как в кино! И улыбается мне не дежурно-вежливо, а как мужчина в расцвете физической мощи — красивой женщине. Я и раньше замечала, что в теплых краях чистая физиология проявляет себя ярче. Наверное, потому что на людях меньше одежды. А еще у них меньше первобытных страхов — замерзнуть, умереть с голода. Ведь на небе вдоволь солнца, а на деревьях вдоволь фруктов! Поэтому человеческое сознание перестает трудиться только в режиме инстинкта самосохранения и высвобождает место для мыслей о любви.

А в Рио всё — каждый предмет, каждый штрих, каждая деталь — намекает на возможность и близость осязаемого, тактильного наслаждения. Этот город хочется потрогать, погладить и пустить в себя. Он совершенно иной и потому вдвойне привлекателен — как незнакомый красавец с многообещающим взглядом, сулящим своей возлюбленной неземные ласки. Даже сахарный песок здесь не такой, как у нас: он кристально чист, безупречно белоснежен и мелок, как сахарная пудра. Антон наверняка сказал бы, что это вообще кокаин.