— Все вопросы к Галине Юрьевне, — отперся я.

На самом деле все очень просто: оборудование катера автоматически передавало результаты телеметрии в центральный «мозг» базы, а мне этого на данном конкретном этапе хотелось избежать. Считайте, что у меня мнительность зашкаливает, и вообще я параноик, но вот есть у меня такая черта — до ужаса не люблю хвастаться чем бы то ни было, пока не получу вполне осязаемый результат. Потому и эхолот выцыганил у Кульмана (вернее, Галя с моей подачи) — модель устаревшая, но при этом надежная и мощная. И не умничает сверх меры: пока в ручном режиме передачу данных не настроишь, не самовольничает. Правда, оставался еще баллистический комп, вмонтированный в шлем, но тут я знал, что делать: небольшой апгрейд софта, проведенный вчера втихомолку, позволял настроить внутренний файервол на фильтрацию исходящего трафика, так что не запалюсь. Правда, пришлось в процессе немного поизвращаться — доступ к программному обеспечению удалось получить лишь через коннектор, который я, благодаря специфике деятельности, имел право настраивать, как мне вздумается. А изнутри системы отыскать слабое место удалось всего за полчаса.

— Она сказала, что мощности мало, — хмыкнул Миша.

Согласен, отмазка странная. Встроенный эхолот бил чуть ли не на сотню километров. С учетом местности (напоминаю: тысячи островов разных размеров, разделенных узкими проливами) дальности действия хватало за глаза.

— Это она тебя просто шокировать не хотела, — ухмыльнулся я. — Мне она сказала, что на катере дисплей тусклый и глаза все время напрягать приходится.

Кульман недоверчиво хмыкнул.

— Открою тебе страшную тайну, — заговорщически понизил голос я, — она просто в рубке торчать не хочет. В ней же толком не позагораешь, крыша хоть и прозрачная, но поляризованная.

— Ой вей! — изумился Миша такой женской коварности. — А на терминал ручной вывести данные не судьба?

— Так это ж напрягаться надо!

Прикинув трудозатраты (выяснить, что эхолот есть на складе, договориться с евреем-снабженцем, уговорить его же доставить бандуру к причалу плюс как-то обосновать необходимость всех этих действий), Кульман тихонько застонал. Рассевшийся у него на плече попугай взъерошил перья и расправил заново отросший хвост, поддержав негодующего хозяина морально.

— Таки вы, Карлуша, теперь понимаете, что такое женская логика? — Ученый скормил птицу щепоть каких-то семян, завалявшихся в кармане халата, и уселся за руль, напоследок громко посетовав: — Ой вей, а я таки хотел сделать Саре предложение! Какое счастье, что можно учиться на чужих ошибках!

Птиц перепорхнул на сиденье рядом с ученым и что-то гневно чирикнул: видимо, он с женским полом имел дело, но приятеля типа меня у него не было, и пришлось ему все прелести общения с самками прочувствовать на собственных перьях.

— Ладно, Денисов, удачно прогуляться! — уже на ходу отсалютовал мне Миша, отбросив дурашливый тон.

— Вали давай, — беззлобно отбрехался я себе под нос: электрокар упылил уже достаточно далеко, а горло драть не хотелось.

Активировав усилитель, я легко забросил кофр на плечо и довольно ловко пробежал по узким пластиковым сходням, перекинутым с причала на небольшой — метров десяти в длину — катер обычной бело-голубой расцветки. Благодаря обтекателю из поляризованного пластика надводная его часть очертаниями больше всего напоминала тапку без задника. «Пятка»-корма играла роль палубы, под которой пряталась уютная каюта, оснащенная кухонным автоматом, а также совмещенный санузел. В «мыске» располагалась ходовая рубка, напичканная всевозможной регистрирующей аппаратурой. Спускаться сюда с палубы приходилось по крутому трапу в пять ступенек.

— Милый, ты уже все? — удивилась удобно разместившаяся в шезлонге Галя.

Она уже успела надеть, вернее, раздеться до бикини и теперь жмурилась на ласковое утреннее солнце, как Петрович. Впрочем, этот предатель предавался аналогичному занятию, по-хозяйски устроившись у девушки на животе.

— Ага. — Я с притворным кряхтеньем устроил кофр на палубе и нырнул в люк, ведущий в каюту. — Щас, переоденусь только!

Галя что-то крикнула вдогонку, но я не обратил внимания — очень уж хотелось поскорее избавиться от надоевшей егерской сбруи. В кои-то веки выпала возможность почувствовать себя человеком, а не упакованным в броню киборгом. Правда, вбитые за годы учебы и профессиональной деятельности рефлексы протестовали против наплевательского отношения к оружию, поэтому кобуру и верный «меркель» я аккуратно пристроил на вешалке. Побросав остальную экипировку на широкую низкую лежанку, я облачился в ярчайшие шорты-гавайки — ага, из тех, что в «Турист-мастере» прикупил, — и выбрался из уютной полутьмы на палубу. По-утреннему свежий ветерок холодил кожу, и я зябко съежился, с завистью уставившись на кайфующую Галю. Та лениво приоткрыла правый глаз (зараза Петрович зыркнул левым):

— Ой, Олежек, какой ты бледненький!

— Кто бы говорил, — огрызнулся я, направляясь к сходням.

Галя моментально надулась: я задел ее за живое. За прошедшие недели она так и не сумела добиться того замечательного оттенка кожи, которым щеголяли все без исключения старожилы и на фоне подруг выглядела белой вороной. По этому поводу она очень переживала и периодически изводила меня нытьем, а я в отместку не упускал случая ее потроллить. Галя на троллинг успешно велась, чем меня только раззадоривала. Тем более что практически все перепалки заканчивались с одинаковым результатом — я затаскивал ее в постель. Собственно, еще не вечер…

Улыбнувшись фривольной мысли, я ткнул в сенсор на торце сходни, и та послушно утонула в массивной плите пирса. Тут же чавкнули присоски причальных штанг, отлепляясь от борта, и катер оказался предоставлен самому себе. Одновременно с деактивацией швартовочной системы запустился автопилот, под кормой негромко забурлило: бортовой «мозг» врубил движки и слегка подрабатывал винтами, удерживая катер на месте. Мне оставалось лишь вернуться в рубку и связаться с диспетчером, что я с успехом и проделал. Пока мы были в бухте, вмешательства человека нашей чудо-скорлупке не требовалось: центральный вычислитель базы с филигранной точностью вел судно, старательно огибая все мало-мальски опасные места, так что я с сознанием выполненного долга развалился в капитанском кресле, краем глаза следя за дисплеем со схемой прилегающей акватории. По ней довольно быстро ползла красная точка, символизирующая катер. До открытой воды нам предстояло тащиться еще минут пятнадцать, а уж потом придет моя очередь взять управление.