Я вот о чем думаю. Ёмидзи знал, что я подглядываю, поэтому мы с ним глазами и встретились. Если он осведомлен о способностях Моририн-тян, то мог предположить, что я буду наблюдать за ним на расстоянии. А может быть, Ёмидзи тоже экстрасенс. Возможно, что его последний ответ был заранее заготовлен для нас с Ан, а его истинные цели совершенно иные.

Я вспомнил. Ёмидзи же говорил: «...Вы определяете мою ценность». Я так и поступлю.

Ёмидзи, ты мой друг.

– Ты чего улыбаешься?

– Да так... Руль! Смотри!

Моририн-тян не держала руль, а ее сидение было отодвинуто назад.

– Успокойся, я использую свои способности.

– Блин... У меня чуть инфаркт не случился... Да ты на всю катушку их используешь. Не ты ли говорила, что со сверхспособностями жизнь становится скучной?..

– Разок можно, очень помогает... Ой, нужно переходить в ручной режим.

Говоря это, Моририн-тян снова стала вести машину традиционно.

– Кстати, куда ехать-то? К тебе домой?

– Нет.

Я не могу пока пойти домой. Сперва мне нужно кое-куда зайти.

– Поехали к Фуве в кафе.

– Бог даст, свидимся на том свете.

– Я в это не верю.

– Я тоже, это просто вежливость.

– А-а, тогда ладно, свидимся.

– Угу, пока.

Этим простым диалогом мы попрощались навсегда.

Еще в машине я позвонил своему брату и договорился о его встрече с Моририн-тян. Он колебался, но я стиснул зубы и своим «Ну, пожалуйста, братик» все уладил. Не знаю, правда, согласился ли он потому, что не мог передо мной устоять, или же потому, что в нем загорелся интерес. В общем, завтра он встретится с Моририн-тян.

Выкуси, чертов брат.

Сейчас 11 вечера. На двери кафе «Фрэнд» висит табличка «Закрыто», но я проигнорировал ее и открыл дверь. Похоже, он был так сильно обеспокоен, что даже забыл запереть дверь.

«Дзинь-дзинь», – раздался звон колокольчика. Услышав его, Фува, сидевший за стойкой с опущенной головой, резко обернулся. Наверное, он плакал – его глаза опухли и покраснели, а когда он увидел меня, они выражали недоумение и радость.

И я сказал ему:

– Хозяин, мне как обычно.

Мне кажется, что эту историю можно было закончить на шестом дне. Думаю, это было бы лучшей концовкой. Ладно, буду продолжать, пока не умру. Это моя история. Далее последует эпилог, который нужен, в общем-то, как пятое колесо. Ничего особенного не случится, просто я умру. Для меня это важно, но для всех остальных, скорей всего, это пустяк. Что ж, пора умирать. Сегодня единственный в моей жизни Счастливый День Смерти.

Воскресенье

Мы с Фувой проговорили всю ночь. Ни он, ни я не касались темы о Такаи, просто трепались о том, о сем. Я рассказал ему, что сегодня умру, рассказал и о Ёмидзи. Это, конечно, поразило его, но он не останавливал меня. Да, Фува мой лучший друг. Он понимает меня.

Утром я вернулся домой. Сейчас я сижу один в своей комнате, слегка, хотя нет, очень хочу спать. Но это ничего, ведь меня ждет вечный сон.

11часов 40 минут. Через 20 минут настанет ровно неделя с тех пор, как я встретил Ёмидзи. Через 20 минут я умру. Я не боюсь, ни капли. Я не испытываю страха перед смертью – может, это значит, что мне действительно лучше умереть?

Эта неделя была по-настоящему увлекательной, но, кажется, я ни на йоту не повзрослел. Я все так же чист и завершен. Я обожаю этот мир, я обожаю себя. Вот и славно. Я совсем не изменился.

Пора ронять домино. Жду не дождусь, когда это случится.

А? Говорите, я что-то забыл? Да, вы правы. Я совсем забыл про завещание для Ёмидзи. Не волнуйтесь. На самом деле я написал его. Тадам! Вот оно.

…Вот оно. Да вот же оно, вот. Эта новелла и есть мое завещание.

Ха-ха-ха. Удивлен, Ёмидзи? Не ожидал, что я оставлю завещание толщиной в целый том? Не стоит недооценивать мой литературный талант, ведь я набил руку, будучи литературным негром у моего брата. Однако было нелегко. Каждый день по крупицам собирал воспоминания и записывал, хотя вчера я ничего не писал, потому что меня похитили. После того, как мы расстались с Фувой, я впопыхах принялся за дело и, к счастью, успел. Интересно, как отреагирует Ёмидзи, когда я отдам ему это? Думаю, что это сойдет за завещание, ведь здесь описаны причины, по которым я хочу умереть, и моя жизненная философия. Только не обзывайте это дневником.