Раздался грохот. Земля содрогнулась. Клеархос почувствовал, как куски породы градом посыпались ему на голову. Он испуганно посмотрел на деревянную крепь.

– Не бойся, она выдержит. Беда обычно обрушивается на человека, прежде чем он успеет ее заметить, – сказал Старик.

Он сидел рядом с Клеархосом, прислонившись к стойке. Достав из кармана грязный носовой платок, Старик зажал им рот, чтобы предотвратить приступ кашля.

– Сколько еще будет взрывов? – спросил Клеархос.

Но приступ кашля помешал Старику ответить. Так как рот его был зажат платком, он показал на пальцах, что ожидается еще два. Через несколько минут земля опять содрогнулась. Клеархос старался не дышать глубоко, пока воздух был отравлен газами и угольной пылью. У последней стойки мерцал тусклый свет шахтерской лампы. Из главного штрека доносился скрип лебедки.

Старик и Клеархос дожидались пятого взрыва. Пристроившись позади других рабочих, они сидели, прижавшись друг к другу плечами. Это прикосновение смущало Клеархоса. Он отодвинулся немного, в замешательстве разглядывая свои черные руки.

Прошло еще минуты три.

– Вроде запаздывает, – обратился Старик к толстому шахтеру, стоявшему перед ним на коленях.

– Что-нибудь не ладится, – ответил тот. – Костас, у тебя, наверно, шнур отсырел и погас, – сказал он своему соседу, взмокшему от пота парню, который все время бормотал:

– Ну взорвись же, взорвись наконец!

Парень стоял, скорчившись, как раз в том месте, где квершлаг соединялся со штреком. Остальные шахтеры забоя номер семь успели уже доползти до штрека. Они ждали, спрятавшись за вагонетками. Прошло еще две минуты. Издалека донесся голос десятника:

– В чем дело-о-о?

– Насморк схвати-и-ил! – отозвался толстяк, приставив руки воронкой ко рту.

– Так что же теперь? Значит, будем ждать у моря погоды?

Выплывая из глубины, голос десятника разносился по штреку, доходил до шахтеров и терялся в квершлаге.

– Ладно, черт побери… Сейчас посмотрим, – пробурчал себе под нос толстяк. – Пошли, Костас.

Пройдя немного вперед, он исчез в штреке и пополз к тому месту, где был заложен динамит. Парень вытер потное лицо и последовал за ним.

Как только Клеархос остался вдвоем со Стариком, его охватило волнение. Он быстро оглянулся. В глубь темного квершлага уходили рельсы. В той стороне сейчас не было ни души. Он бросил взгляд на Старика. Тот стоял, прислонившись к стойке, прижав ко рту платок. «Сейчас или никогда», – молнией пронеслось в голове Клеархоса. Но вдруг на него нашло странное оцепенение.

В ту ночь, когда Клеархос, прижавшись лицом к стеклу, увидел в окно старого шахтера, читавшего газету, он понял, что никогда по найдет в себе силы выполнить требование англичанина. В растерянности постояв немного у окна, он вернулся домой. Лег, не раздеваясь, на кровать, прикрылся одеялом и погрузился в глубокий сон. Но на следующий день он попросил десятника назначить его в вечернюю смену. На него напала апатия, он избегал думать о деталях предстоящей «операции». В «Мазик-сити» он не пошел. Хотел повидать Софию, но, дойдя до меблированных комнат, повернул назад.

Часа три Клеархос бесцельно бродил по улицам, глазел на витрины. Вдруг он принял решение: он пойдет к Джону Ньюмену. Да, пойдет тотчас, немедленно. Скажет ему напрямик: мол, неправда, будто моряк умер в больнице. Конечно, неправда. Его не интересует ни паспорт, ни деньги. К черту и паспорт и деньги! Больше всего он хочет вернуть то, чего лишился: свою беззаботность, бильярд, пирушки, друзей! Нет, даже и это все гроша ломаного не стоит. Лишь бы избавиться от этой пытки. Жизнь прекрасна, даже когда просто смотришь на солнце. Пусть англичанин поищет кого-нибудь другого…

Клеархос пустился бежать. Но когда, с трудом переводя дыхание, он подымался по лестнице старинного особняка на улице ., при одной мысли о встрече с Ньюменом его бросило в дрожь. В памяти всплыла холодная улыбка англичанина. Он подумал: «Если бы даже моряк выжил, тот был бы способен убить его, только чтобы держать меня в руках». Но он овладел собой. «Чепуха!» – пробормотал он, распахивая дверь.

Белокурая секретарша испуганно бросилась к нему, преграждая дорогу в кабинет. Оттолкнув ее, Клеархос повернул ручку двери.

Как только он почувствовал на себе пристальный взгляд англичанина, он понял, что тот уже разгадал его намерение. Стараясь казаться спокойным, Клеархос сделал несколько шагов и сел напротив него.

– Держу пари, тебе понадобились деньги, – сказал Ньюмен. В голосе его звучали жесткие, презрительные нотки. – Мне известны твои вчерашние подвиги. Ты проиграл в кости, и тебе нечем было расплатиться. Понимаю, ты хотел выиграть во что бы то ни стало. А если бы тебя пырнули ножом?

Клеархос растерялся. «Подлец, следит за мной», – подумал он.