Ральф еще раз вгляделся в лицо умершего. Нет, определенно этого человека он никогда не видел, а ведь он даже гордился тем, что знает по имени чуть ли не каждого жителя деревни, любого монаха, монахиню и всякого, кто больше одного раза появлялся в Тиндале. В этом смысле я не похож на своего брата, местного шерифа, — бывало, говаривал он, — тот навещает нас лишь по большим праздникам, да и то далеко не всегда, и при этом интересуется больше не событиями, происходящими в его графстве, а интригами внутри королевского двора и делами всего государства английского.

А он, Ральф, любит работать без устали. Хотя бы для того, чтобы в чем-то противопоставить себя старшему брату.

Недавно, — вспомнил он, не отводя глаз от трупа, — я уже сталкивался с подобным убийством. Но это было до того, как в больницу к нам стало прибывать много воинов из тех, кто возвращается из-за океана после окончания последнего крестового похода.

Он еще ниже наклонился, изучая лицо убитого… Сломанный нос, редкие волосы, обтянутые скулы, зубы торчат в разные стороны… Да, тебя не назовешь привлекательным малым, но кто знает, сколько женщин сохнут по тебе и сколько сирот ты оставил на этом свете?.. Ральф вздохнул. Нет, труп, я тебя не знаю и не знал раньше.

Под высоким воротником куртки Ральф разглядел на мужчине порванный грязный нагрудник из оленьей кожи, говоривший о том, что воин был, скорее всего, пехотинцем. Рядом на траве валялся упавший с головы шлем, похожий на котелок для воды. В искромсанном окровавленном животе торчал кинжал, и страшная эта картина начисто отвергала все предположения о самоубийстве.

— Странно, — произнес Ральф, давно привыкший рассуждать вслух с самим собою, — странно: кому нужно было после убийства так потрошить умершего? Или, наоборот, изрезать до такой степени перед тем, как он умер? Зачем?

Он ощупал поясницу убитого. Кошелька на поясе не было. А был ли он вообще? То ли грабители ради него убили этого человека, то ли убийцы забрали кошелек, чтобы то, что произошло, больше походило на ограбление. Ну что ж, может, и так… Брат всегда любил делать не требующие особых усилий выводы. Ральф избегал этого: возможно, в пику брату.

Из чащи появился насквозь промокший Кутберт, помощник Ральфа. К его одежде прилипли сырые листья, башмаки хлюпали по траве.

— Ни черта нет! — пробурчал он. — Никаких следов. Да и как их различишь в этой сырости и грязище? — Он с беспокойством оглянулся через плечо. — Не кажется вам, что все это сделали какие-то пособники Сатаны?

— Сколько мы с тобой, дружище, находили уже таких бедолаг, — проворчал Ральф, — и Сатаной покамест не пахло.

Он потянулся, выпрямляя затекшие ноги. Хотя он был еще мужчиной, что называется, в соку, этот чертов климат начинал уже действовать на суставы. Так и до настоящей болезни недалеко. Пора обратиться к сестре Анне, пускай полечит своими чудотворными травами. Мысль об Анне вызвала ставшее уже привычным чувство смятения.

Кутберт гнул свою линию.

— Сатаной не пахло, — повторил он слова начальника, — а вот теперь запахло.

— Придержи язык! — оборвал его Ральф и тут же виновато поглядел на него: ему вовсе не хотелось срывать на нем свое раздражение и досаду. — Если даже сам Сатана задумал наказать его, — он кивнул на умершего, — то выбрал для исполнения самого обыкновенного смертного. Разве не так?

Судя по всему, помощник придерживался противоположной точки зрения.

— Что тебе кажется таким уж необычным, Кутберт?

Тот ухмыльнулся:

— Уж больно изуродован.

Ральф дружески хлопнул его по плечу:

— Тут ты прав. Но ведь труп не дымится? Не пахнет преисподней? И никаких дьявольских меток на нем…

Кутберт содрогнулся.

— Вроде не видать…

— Кроме того, — продолжал Ральф, указывая в сторону монастыря, — с нашими братьями и сестрами, которые там, никакой дьявол со всеми своими присными нам не страшен. Помни это. Они не осмелятся даже приближаться сюда.

— Дай Бог, чтобы так, — с видимым облегчением проговорил помощник и спросил, кивнув на труп: — А вы не думаете, что это тот самый, кто разные останки святых продает?

Ральф еще раз посмотрел на страшные следы убийства.

— Навряд ли… Так убивают только в страшной ненависти. Но торговца-то за что?.. Уж не за то ли, — предположил он с кривой улыбкой, — что он запросил слишком много деньжат за поддельный кусок Святого Креста?.. И получил намного больше, чем запросил, — заключил он со вздохом. Потом опять нагнулся к распростертому телу. — Нет, Кутберт, человек этот больше похож на воина. А тот, кого мы должны искать, не из воинов. Так мне кажется, по крайней мере… Погляди сюда, на кинжал. Не странно ли?