В воротах стоял какой-то дед, который почему-то проводил ее подозрительным взглядом. На улице перед входом прохожих почти не было. Значит, сегодня будний день, в выходные в хорошую погоду у парка было многолюдно. Она положила в карман мелкие деньги на транспорт, но пять кварталов до отдела прошла пешком и еще немного постояла перед входной дверью, прежде чем решилась ее открыть.

Николай Маврин читал свежий номер Роман-газеты, когда в прихожей зазвонил телефон.

– Коля! – крикнула жена, которая возле аппарата занималась обувью. – Подойди, тебе звонят с работы.

– Николай? – раздался в трубке голос его начальника. – Нашлась пропавшая Волкова. Заявилась в Ленинский райотдел и заявила, что не имеет ни малейшего понятия, где ее носило целый год. Сама сытая, одета в стильный брючный костюм, а в кармане только рубля два мелочью. Ты вел ее дело, тебе и карты в руки. Я выслал за тобой машину, минут через десять будет. Сам определись на месте, что с ней делать. Хотели отправить в детскую комнату, а инспектор свалился с простудой. Умудрился летом подхватить воспаление легких, а замены пока нет. И у соседей детская комната сейчас занята. Степанову я позвоню сам. Они тогда ею очень интересовались в связи с каким-то золотом.

Через двадцать минут он уже шел по прокуренному коридору в свой кабинет, куда должны были привести девчонку.

«Не могла найтись на несколько часов раньше, – с досадой думал он об Ирине. – Куда ее сейчас пристроить? Не заставлять же ребенка ночевать на стульях».

Первым делом он открыл форточку немного проветрить кабинет. Сам Николай не курил, но днем к нему то и дело забегали сотрудники с зажженными папиросами. Из уважения к некурящему товарищу они вынимали папиросы изо рта и держали их в руках, отчего они воняли ничуть не меньше. Он уже давно перестал с этим бороться, стараясь почаще проветривать прокуренный кабинет, а летом днем вообще не закрывал форточку. В дверь для порядка постучали, и на пороге появилась знакомая по многочисленным фотографиям личность, в сопровождении старшего сержанта Тагашова.

«Какие там четырнадцать лет!» – подумал он, глядя на элегантную, уверенную в себе девушку со вполне зрелыми формами, которая зашла в кабинет, поморщилась от запаха табака и без приглашения уселась на один из двух стульев, стоящих у его письменного стола.

– Здравствуйте, – сказала она приятным голосом. – Это вы капитан Маврин? Мне сказали, что вы меня искали. Как видите, я сама нашлась.

– И где же ты, Ирина, жила целый год? – спросил он, заранее зная, что она ему ответит.

– Не помню, – равнодушно ответила она. – Последнее, что я помню – это тот вечер, когда забрали мать. А потом я как очнулась. Стою возле парка и не могу понять ни как здесь очутилась, ни откуда на мне этот костюм. Идти было некуда, поэтому пошла к вам.

– И тебя совсем не волнует, как ты провела прошедший год?

– Конечно, интересно, но для чего волноваться? Это вернет мне память? По моим ощущениям ничего плохого со мной не произошло. Сможете обо мне что-нибудь узнать – хорошо, не сможете – я это как-нибудь переживу. Все равно для меня отсюда только одна дорога – в детский дом. Тетке меня никто не отдаст и жилье им тоже не увеличат. Хотя нашу квартиру государство забрало.

Что-то в ее рассуждениях его царапнуло, но что именно он сразу не понял.

– Государство дало, государство и забрало. Ты лучше постарайся вспомнить о своем походе с некой старушкой к одному коллекционеру. Завтра тебя об этом наверняка спросят.

– Конечно, – усмехнулась Ира. – Когда родителям давали квартиру, ее давали и на меня. А потом забрали вместе с нашим барахлом. Взамен мне дадут койку в детском доме. По-вашему, это равноценная замена? Когда меня туда повезут?

– Сегодня уже поздно, поэтому, где ты будешь жить, решим завтра, – он на мгновение замер, а потом сказал то, чего до того говорить не собирался. – Не хочешь эту ночь провести у меня дома? Сын в пионерлагере, так что мне тебя есть куда положить. А завтра утром с тобой продолжим.

– Почему бы и нет? – сказала она по-прежнему равнодушно. – Все лучше, чем у вас в отделе. Все прокурено, а я запаха табака не переношу. А за приглашение спасибо. А по поводу старушки... Что-то такое было, но что именно не вспоминается.

Дежуривший сегодня старший лейтенант Аджамян поначалу заартачился, когда Николай сообщил ему, что до утра забирает девочку с собой. Потом он на мгновенье замер и махнул рукой:

– Под твою ответственность.

– Ясное дело, под мою. Послушай, Гарик, будь другом, подкиньте до дома, а то мне с девочкой на перекладных добираться не меньше часа.

Тот было вскинулся сказать что-то об использовании служебного транспорта в личных целях, но тут же почему-то согласно кивнул.

– Там у крыльца должен стоять Семеныч. Скажи ему, что я в курсе. Только машину не задерживай.

Напрямую их довезли минут за десять, и вскоре Николай уже пропускал Ирину в прихожую, где их встретила предупрежденная по телефону жена.

– Возьми тапочки, – сказала она девочке. – И проходи в комнату. Кушать хочешь?

– Нет, спасибо, – ответила Ира. – Я и раньше не хотела есть, а в отделе меня еще чаем с печеньем угостили.