В «Источнике» я не показывала прямо, насколько отчаянно нуждается мир в Реварке, ограничиваясь лишь косвенными указаниями. Я продемонстрировала, насколько и почему жесток к нему мир. Я показывала в основном его суть. Это была повесть о Реварке. Настоящий роман должен стать историей мира — в отношении к его Источникам. (Это почти история отношения тела и сердца — тела, умирающего от анемии.)

Я не показываю конкретно то, что делают Движители — это становится ясно лишь опосредованно. Я показываю, что случается, когда они перестают делать свое дело. (И сразу становится видна полная картина их дел, равно как их место и роль. Это важное указание для конструкции всего повествования.)

Чтобы создать свой роман, Айн Рэнд должна была в полной мере понять, почему Источники позволили потребителям паразитировать на себе — почему за всю историю творцы ни разу не объявили забастовку — какие присущие даже лучшим из них ошибки отдали их в рабство к посредственностям. Часть ответа драматизирована в характере Дагни Таггерт, наследственной владелицы железной дороги, объявившей войну забастовщикам. Вот заметка о ее психологии, датированная 18 апреля 1946 года:

«Ее ошибка — и причина отказа присоединиться к забастовке — кроется в сверхоптимизме и избытке уверенности в себе (особенно в последнем).

Сверхоптимизм — в том, что она считает людей лучшими, чем они есть, она не понимает их и проявляет великодушие.

Избыток уверенности — в том, что она считает себя способной сделать больше, чем это по силам человеку. Она считает, что способна в одиночку управлять железной дорогой (или миром), может заставить людей сделать то, что она хочет, то, что правильно с ее точки зрения, только силой собственного дарования; не принуждая их, конечно, не порабощая их своими приказами, но силой избытка своей энергии; она покажет им, как надо, она обучит и уговорит их, она настолько одарена, что они все переймут от нее. (В этом — вера в рационализм их существа, во всемогущество разума. Ошибка? Рассудок не автоматичен. Те, кто отрицают разум, не будут покорны ему. Нельзя рассчитывать на них. Их надо оставить в покое.)

В отношении этих двух пунктов Дагни совершает в своем мышлении существенную (но простительную и вполне понятную) ошибку той разновидности, которую часто совершают индивидуалисты и творцы. Ошибка эта является следствием лучших качеств их натуры и результатом конкретного принципа, однако принцип этот прилагается неправильно…

Ошибка такова: творцу подобает быть оптимистичным в глубочайшем, глубинном смысле этого слова, поскольку творец верит в благосклонность Вселенной и функционирует, исходя из этой предпосылки. Однако будет ошибкой распространять такой оптимизм на других конкретных людей. Во-первых, это не является необходимым, этого не требуют жизнь творца и природа Вселенной: жизнь его не зависит от остальных. Во-вторых, человек представляет собой существо, наделенное свободной волей; поэтому каждый человек потенциально является добрым или злым — ему и только ему самому решать (посредством умозаключений), на какой стороне он хочет быть. Решение повлияет лишь на него самого; оно не может (да и не должно) представлять особый интерес для любого другого человека.

Посему, в то время как творец почитает и должен почитать Человека (что означает его собственный высший потенциал, то есть естественное уважение к себе), он не должен совершать ошибку, полагая, что отсюда неминуемо проистекает почтение к Человечеству (как к коллективу). Концепции эти полностью антагонистичны, из них следуют существенно различные и диаметрально противоположные следствия.

Человек в высшем своем потенциале реализуется внутри самого творца. Одинок ли творец, находит ли он горстку подобных себе или окружен большинством человечества, — не имеет абсолютно никакого значения; числа здесь абсолютно неуместны. Он один или горстка подобных ему представляет все человечество, в подлинном смысле являя собой доказательство того, что на самом деле представляет собой человек в лучших своих проявлениях, человеческая суть, человек на пределе своих возможностей. (Разумное создание, действующее в соответствии со своей природой.)

Творцу должно быть безразлично, сколько человек вокруг него не соответствуют идеалу, Человеку с большой буквы: один, миллион или вообще все; позвольте ему одному соответствовать этому идеалу; таков весь «оптимизм» в отношении Человека, в котором он нуждается. Однако понять это трудно, трудно заметить сам факт — естественно, что Дагни всегда совершает ошибку, считая других лучшими, чем они есть на самом деле (или станут лучше, или она научит их быть лучше, или, что еще проще, она просто отчаянно хочет, чтобы они были лучше) — и оказаться привязанным к миру подобной надеждой.

Творцу подобает обладать безграничной верой в себя и свои способности, не сомневаться в том, что он способен извлечь из лиры любые звуки, достичь всего, что хочет, и сделать это или нет — зависит только от него. Он ощущает это, потому что является человеком мысли. [Однако] вот что он должен иметь в виду: действительно, творец способен добиться всего, чего пожелает, если действует в согласии с природой человека, Вселенной, нормами морали, то есть если он не навязывает свое желание остальным и не пытается посягать на обладание коллективной природой, что в первую очередь затрагивает остальных или требует напряжения их воли. (Такое желание или попытка будет аморальным, противоречащим природе творца.) Покусившись на это, он перестанет быть творцом и перейдет в область коллективистов и прихлебателей.

Посему он никогда не должен быть уверен в том, чту ему удастся совершить посредством остальных или с их помощью. (Он не может испытывать такой уверенности — не может совершать подобных попыток, которые неминуемо станут аморальными.) Он не должен думать, что может каким-то путем передать им свою энергию и интеллект, сделав тем самым пригодными для достижения своих целей. Он должен принимать остальных людей такими, какие они есть, признавая в них принципиально, по природе своей, независимые существа, находящиеся за пределами его влияния; [он должен] иметь с ними дело только на собственных независимых условиях, действовать так, как, по его разумению, сообразно его собственным целям или позволить им жить согласно их собственным нормам (по собственному разумению и воле, независимо от него) и ничего не ожидать от остальных.