— Я хочу быть свидетелем этого фарса, — сказал он.

Дагни уронила газету на пол. Она сидела, согнувшись, опустив голову на руки. Она не шевелилась, однако свисавшие на колени пряди волос время от времени вздрагивали.

Величественная музыка Халлея шествовала своим чередом, наполняя комнату, пронзая оконные стекла, вырываясь в город. Дагни впивала звуки. В них воплощен был ее путь, ее слезы.

Джеймс Таггерт оглядел гостиную своих апартаментов, гадая, который час; ему не хотелось шевелиться, чтобы отыскать часы.

Он сидел в кресле, в мятой пижаме, но с босыми ногами; искать шлепанцы было бы слишком хлопотно. Проливавшийся в окна свет пасмурного дня был неприятен для глаз, еще склеенных сном. Где-то внутри черепной коробки угадывалась противная тяжесть, явно собиравшаяся превратиться в головную боль. «Интересно, с чего бы это я оказался в гостиной, — подумал он. — Ах да, чтобы узнать время».

Согнувшись над подлокотником кресла, он посмотрел на часы на стене далекого здания: было уже двадцать минут первого.

За открытой дверью ванной было слышно, как Бетти Поуп чистит зубы. Пояс ее лежал на полу возле кресла вместе с прочей одеждой; пояс был блекло-розовый, с полопавшимися резинками.

— Торопишься, что ли? — раздраженным голосом буркнул он. — Мне надо одеться.

Бетти не ответила. Она оставила дверь ванной открытой; и теперь изнутри доносилось бульканье.

«Зачем мне все это нужно?» — подумал он, вспоминая вчерашнюю ночь. Однако докапываться до ответа было чересчур хлопотно.

Бетти Поуп вышла в гостиную, волоча за собой складки атласного неглиже в оранжевую и фиолетовую клетку, подобающую арлекину. Неглиже ей совсем не к лицу, отметил про себя Таггерт; костюм для верховой езды шел Бетти куда больше, если вспомнить фотоснимки в разделах светской хроники. Девушка была худощавая, и кости в разболтанных суставах двигались отнюдь не изящно.

К невзрачному лицу добавлялась скверная фигура, однако держалась она с высокомерной снисходительностью, объяснявшейся принадлежностью к одной из самых лучших семей.

— Ах ты, черт! — проговорила она в пространство, потягиваясь. — Джим, а где у тебя маникюрные ножницы? Мне надо подрезать ногти на ногах.

— Не знаю. У меня болит голова. Отложи это дело до дома.

— Утром ты выглядишь совсем не аппетитно, — сказала она безразличным тоном. — Ты похож на слизняка.

— А тебе не хотелось бы заткнуться?

Девушка бесцельно бродила по комнате.

— Не хочу возвращаться домой, — проговорила она без особого чувства. — Ненавижу утро. За ним начинается день, когда нечего делать. Днем я приглашена на чай к Лиз Блейн. О, там может быть весело, потому что Лиз — изрядная сучка.

Взяв бокал, Бетти допила выдохшийся напиток:

— И почему ты не распорядишься, чтобы починили кондиционер? Здесь воняет.

— Ты закончила свои дела в ванной? — спросил он. — Мне нужно одеться. Сегодня у меня важное деловое свидание.

— Входи. Мне все равно. Мы можем одеваться вместе. Ненавижу, когда меня торопят.

Бреясь, он посматривал на то, как она одевалась перед открытой дверью. Она долго, извиваясь, влезала в пояс, пристегивала подвязки к чулкам, натягивала нескладный, но дорогой твидовый костюм.

Арлекинское неглиже, приобретенное по объявлению в самом шикарном модном магазине, напоминало мундир, предназначенный для известных обстоятельств, в который она при означенных обстоятельствах и облачалась, а потом снимала и забывала.

Схожей была и природа их отношений. В ней не было страсти, желания, подлинного удовольствия, даже стыда.

Для них обоих половой акт не был ни радостью, ни грехом. Он просто ничего не значил. Им было известно, что мужчины и женщины спят вместе, и они поступали согласно общему обычаю.

— Джим, а почему бы тебе не сводить меня сегодня в армянский ресторан? — спросила Бетти. — Мне нравится шиш-кебаб.

— Не могу, — ответил он сердитым тоном сквозь мыльную пену на лице. — У меня сегодня очень плотный график.

— Но ты ведь можешь отложить свои дела?

— Что?

— Какими бы они ни были.

— У меня сегодня очень важное дело, моя дорогая, заседание Совета директоров.

— Ой, опять ты о своей железной дороге. Какая тоска. Ненавижу бизнесменов. Они такие скучные.

Таггерт не ответил.

Бетти посмотрела на него с лукавством и уже более оживленным тоном произнесла, растягивая слова:

— А Джок Бенсон говорил, что позиции твои на этой железной дороге не слишком прочны, потому что все дела ведет твоя сестра.