Мерлин, — сказал Артур, и голос его донесся из далекого далека, как шепот в церковной галерее. — Старый друг, старый наставник. Я проделал долгий путь в поисках тебя. Я послал весть в каждое место, где думал, что ты мог быть, но тебя не было ни в одном из них. Ты пошел к ней, так ведь? Даже притом, что я сказал тебе этого не делать. Это ночь перед моей самой великой битвой, и я заперся в палатке один, чтобы отправиться во сны, в поисках тебя. — Он улыбнулся, добродушно и печально. — Ты так старался обучить меня магии, но у меня никогда не было дара для нее. Так что я должен был согласиться на то, чтобы быть солдатом, и королем. Мне всегда было интересно, не разочаровал ли я тебя в этом.

Нет, — ответил Мерлин. — Ты никогда не разочаровывал меня, Артур. Никогда.

Но времени мало, и нужда моя отчаянна, поэтому я возвращаюсь к старым, полузабытым урокам, письмам и хождению во сне. И вот я здесь, и ты здесь. Где бы это ни было. Я не могу ничего ясно видеть, кроме тебя, старый друг. Мне нужна твоя помощь, в завтрашнем сражение. Мой сын Мордред поднял великую армию против меня. Возможно, самую многочисленную армию, что когда–либо видела эта земля. Я собрал всех своих рыцарей, всех солдат, и всех порядочных и верных мужнин, и все же боюсь, что этого будет не достаточно. Мой сын… я знаю, что ты никогда не воспринимал его как моего сына, но мужнина узнает свою собственную кровь… Мой сын Мордред призвал существа, древние, мерзкие, и могущественные, чтобы сражаться за него. Ты нужен мне, Мерлин. Мне нужна твоя магия, твоя мощь. Почему ты не здесь?

Потому что я был занят, — сказал Мерлин. — Занят, наслаждаясь тем, что стало моей величайшей ошибкой. Моей жаждой мести.

— Я вижу тебя, но не слышу, — сказал Артур. — Мерлин! Мерлин!

Снова ты спутал временные координаты, — сказал Мерлин. — Ты никогда не был хорош в математике, мальчик. Ты пришел ко мне слишком поздно. Слишком поздно.

Ты должен был предупредить меня, Мерлин, — сказал Артур. — О цене, которую я должен заплатить, за то, чтобы быть королем. За Камелот, и Круглый Стол и Великую Мечту. Жена, которая любит другого. Сын, который никогда не любил меня. Справедливость для всех, но только не для меня. Почему ты не предупредил меня, Мерлин?

— Я никогда не обещал тебе справедливости — сказал Мерлин. — Только шанс стать легендой. Мой бедный Артур…

— Я не могу остаться, — сказал Артур. — Ветры между мирами затягивают меня, возвращают обратно. Мои люди ждут. С первыми лучами солнца, мы пойдем на войну. И к победе, с божьей помощью. Без сомнения у тебя есть серьезное основание находиться там, где бы ты ни был. Мы поговорим об этом позже, после сражения. Я всегда крайне сожалел, что мы никогда не находили время нормально поговорить с тех пор, как я стал королем.

Он сказал что–то еще, но его образ и голос уже растворялись, как привидение на рассвете, пока не пропали полностью. Медленно, все в баре встали с колен и снова вернулись к своим делам. Ни один из них даже не взглянул на Мерлина. Я вернулся на свой стул, Мерлин вновь уставился в свой кубок.

— Я должен был быть там, — сказал он. — Но я был так зол, что все, о чем мог думать, была месть. Той предательской суке матери Мордреда. Морган Ла Фэй. Артур принял их, дал им все, и вместе они уничтожили все, что мы с Артуром построили. Мне понадобились годы, чтобы найти доказательства против них а затем они сбежали точно крысы. Мордред к своей тайно собранной армии. Морган к старым лесам, древним местам и Силам, которым она там поклонялась. Я не мог вынести мысль о том, что ей удастся выйти сухой из воды. Так что я оставил Артура собирать свою армию, пока сам отправился за Морган. Я был настолько уверен, что вернусь вовремя, но Морган заставила меня погоняться, и убийство этой суки заняло гораздо больше времени, чем я ожидал. К тому времени, когда я вернулся, все было кончено. Поле боя было пропитано кровью, и груды тел простирались вдоль всего горизонта. Несколько выживших рыцарей смотрели на меня так, словно это я во всем виноват, и, возможно, так оно и было. Они называли меня предателем и лже–другом, трусом и мразью. Они даже не позволили мне увидеть его тело. Я мог бы убить их всех взглядом или словом, заставить их страдать, как страдал я, но я не сделал этого. Поскольку Артур не хотел бы этого. Я не мог даже оплакать его. Мои глаза не созданы для этого. Но если бы я мог, то оплакивал Моего короля, моего друга. Моего сына, во всех отношениях.

Я все еще пытался понять, что мог сказать о такой огромной потере, столь глубоком горе и вине, когда светлый юный голос выкрикнул имя Мерлина. Мы все оглянулись, когда кто–то яркий и оживленный пробежал вприпрыжку через бар, улыбаясь и беспорядочно размахивая руками, направляясь без стеснения к нашему столу. Она была маленькой, грудастой блондинкой, с широко раскрытыми глазами и широко разинутым ртом, одетая в мерцающий шелк, который выглядел очень неуместным в этих грубых окрестностях. Она подпрыгивала на ходу, словно была наполнена всей энергией мира, сияя от свежей юной сексуальности. Ей вряд ли было больше шестнадцати лет. Она была симпатичной, это было сразу видно, и на лбу у нее была голубая татуировка, изображающая третий глаз. Еще несколько кельтских и друидских узоров оплетало ее обнаженные руки. Она подошла к нашему столику, бросилась на колени Мерлина, смеясь ему в сердитое лицо и игриво дергая за длинную бороду.

Ох милый, посмотри на это вытянутое лицо! Кто огорчил тебя на этот раз? Честно, любимый, я не могу оставить тебя ни на минуту. Хорошо, что твоя маленькая Ниму здесь, чтобы позаботиться о тебе! — она поцеловала его простодушно, отпила из его кубка скривилась и пропищала несколько детских ругательств, потом снова поцеловала его и назвала глупым старым медведем. Мерлин медленно улыбнулся, потом засмеялся и поиграл с ее грудями, пока она счастливо хихикала. Я изо всех сил стараются держать рот закрытым. Это была легендарная ведьма Ниму?

Это Ниму, — сказал Мерлин, спустя некоторое время, посмотрев на меня. — Мое единственное утешение. Ниму, это Джон Тейлор.

Она словно ребенок надула губы, глядя на меня.

Это ты расстроил моего любимого? Позор тебе! Ну же, Мерлин, покажи мне, как превратишь его в нечто хлопающее.

Тише, дитя, — сказал Мерлин. — Он проделал долгий путь, чтобы просить моей помощи. Я все еще рассматриваю возможность что–нибудь с этим поделать.

Это ведьма Ниму? — спросил я, всячески не допуская недоверие в мой голос.