– Не тупи, - выдохнул Николай, прыжком в ботинках залетев на кровать.
– Утвердили бюджет по твоему проекту. Выделили аж восемьдесят лямов! Даже больше чем просили. Но и список персон для атаки расширили. Батяня сказал, чтобы мы себя не стесняли. Если потом надо будет больше, добавят.

Я удивленно поднял брови, кинув взгляд на ноги Коли. Он только махнул рукой, мол, фиг с ним, Марта уберет-постирает потом.

– Значит, начинаем, - сказал я больше для себя, чем для собеседника.

– Ага! Но это не все, - Коля хитро прищурился.
– Понимаешь, о чем я?

– Без малейшего понятия, - устало ответил я, вдруг ощутив с утренней новостью, как я устал за последние четыре недели. Сначала побег из Самары, затем каторжный труд на отца Николая. И последние дни я пытался собрать остатки своей империи и заставить их работать в прежнем режиме - получалось плохо. У меня постоянно складывалось ощущение, что я пытаюсь руками собрать воду. Стоило мне набрать полные ладони, как тут же все просачивалось сквозь пальцы.

– Ну, ты даешь!
– Коля хохотнул.
– Совсем забыл что ли про свои проблемы с биллингом?

– Каким биллингом?
– Я сразу и не сообразил о чем он.
– Ах, Сергей и Владислав. Их я не забываю никогда. Так что с ними?

– Батяня стрелку с ними забил в конце недели. Сейчас один из них в Европе что-то делает, вернется в пятницу, тогда и поедем. Зацени, батя сам решил с ними поговорить! Я и не припомню, чтобы он ради меня так суетился. Ты случайно не внебрачный ребенок?
– Коля заржал как конь. Вот уж кого никогда не оставляло чувство легкости бытия. Я же гадал, зачем отцу Николая вмешиваться настолько глубоко в мои проблемы.

В течение всей недели я работал как раб на галерах. Нужно было запустить несколько цепочек, которые бы привели к нужному результату. Самым полезным оказалось договориться с одним популярным хакером о публикации якобы украденной переписки. На первый взгляд вполне бытовая переписка под нужным углом могла означать практически что угодно: от измены Родине до экономических преступлений.

Возьмем простую просьбу подогнать нужный товар по хорошей цене. Кто из нас не пользовался такими знакомствами? Если у вас есть знакомый продавец в магазине или оптовик, то можно воспользоваться их скидками и получить нужную вещь с хорошей скидкой. Но поскольку решение не принимается мгновенно, а каждое новое письмо не содержит всей полноты информации, то можно найти грешки в работе такого продавца, а просьбу подогнать со стороны пациента объявить соучастием в преступлении.

Или берется вполне обычный факт из жизни пациента: поездка на отдых, обладание каким-то автомобилем, недвижимостью. Дальше пишем статью, про то как нехорошо владеть борцу с коррупцией участком на 1200 кв.м., как бы упуская из виду, что это всего лишь 12 соток в садовом обществе и вовсе ни о чем не говорит. Отсутствие блика на окнах автомобиля можно объявить их оклейкой непрозрачной пленкой, что вроде как запрещено. Наличие хороших часов приравнять к преступлению. Отдых в эмиратах с подругой пусть и холостого человека - развратом, хотя понятно любому, что на отдых с девушкой ездят вовсе не нюхать цветочки.

Все зависит от угла зрения. Большинство не задумывается, что бывает и другая точка для просмотра. Обыватели-хомячки с удовольствием принимают чужое мнение, освобождая свой мозг от необходимости думать. На этом и строится большая часть манипуляций общественным сознанием.

И куда меньшая часть манипуляций строится по принципу осла из арабской сказки про Ходжу Насреддина: если все вокруг говорят, что осел - это лошадь, то и в самом деле это лошадь. Только вместо толпы на рынке выступает телевидение, радио, газеты, новостные сайты. Раз все они говорят, что жить хорошо - то жить хорошо. Если говорят, что плохо - значит, плохо. И не имеют значения твои личные ощущения. Опыт единицы ничего не значит для статистики. Так говорят СМИ, а значит так оно и есть. Воистину так!

Я не силен в метриках информационного фона, но накануне встречи с моими бывшими коллегами Николай скинул мне письмо из исследовательского центра. Буквально за неделю наша работа сделала больше, чем пытались сделать все СМИ, подконтрольные центру. Общественное мнение, как флюгер, сделало разворот и теперь колебалось в сомнениях. Все чаще появлялись комментарии, в том числе и вполне авторитетных товарищей, что рыльце-то в пушку у оппозиции, стоит ли в таком случае доверять им и менять шило на мыло. Но запас доверия у атакованных персон был еще велик, работы по его разрушению грозили затянуться надолго. Кроме того, наш противник перешел от оправданий к контрнаступлению. Еще больше грязи, еще больше вскрытых язв, должных уменьшить эффект от собственных найденных грешков. Меня начало тошнить от всей этой борьбы.

В пятницу вечером Коля отвез меня к отцу, который сел в автомобиль возле Думы. Мы оба сидели на заднем сидении, и Николай Николаевич рассказывал, как довольны его коллеги по комитету достигнутыми нами результатами. Молчал он, правда, о том, что львиная доля перечисленных денег осела на его оффшоре и только примерно треть пошла нам для работы. А я молчал, что от полученной трети только половина пошла на оплату работы комментаторов и блоггеров, а оставшуюся половину мы с Колей поделили. Я рассеял деньги между счетами в электронной валюте, а что сделал со своей долей Николай, я и спрашивать не стал. За неделю я поднял на политике больше денег, чем порой зарабатывал за год на работе с сайтами. Но что-то это не приносило радости.