— О группах Фёдорова что-либо слышал? — с подколкой спросил пришелец.

— Подобно тому, как в арифметике существует всего несколько действий над любыми числами, ученый нашёл 230 пространственных вариантов, которые могут занимать атомы в кристаллических телах, — без задержки мысленно выпалил Митя.

— Молодец! Хорошо подкован, посмотрю, — уже без иронии похвалил пришелец.

— Так что там такое с группами Фёдорова? — нетерпеливо спросил Бронштейн. Неужели существуют кристаллы вне его групп? То есть число возможных кристаллических решёток больше чем число 230???!!!

— Угу. Так и есть. Фёдоров допусти ту же ошибку, что и древние греки! Греки-математики считали, что множество действительных числе исчёрпывается числами натуральными и простыми дробями. И были буквально потрясены и раздавлены, обнаружив, что отношения сторон в произвольно взятом треугольнике — могут быть числами иррациональными, ни натуральными числами, ни простыми дробями точно не выразимые!

— Вот это да! — потрясённо произнёс Бронштейн. Так значит, можно получить монокристаллы групп симметрий запрещённого порядка?!

— Ну да. Например, вырастить из сплава марганца и алюминия правильный… додекаэдр, что Фёдоров запретил якобы. А ты — сможешь, и объяснишь! Это будет, при минимальном пиаре с твоей стороны, потрясение основ не хуже чем у Эйнштейныча! И практическое значение этого открытия — громадно! Ибо объясняет свойства алюминиевых сплавов. Из-за отсутствия понимания, что образующиеся в теле сплава микрокристаллы имеют запрещённые группы симметрий, технология алюминиевых сплавов долго развивалась «на ощупь», чисто опытным путём. И более того, даже обнаруживая «запрещённую» симметрию у изучаемых микрокристаллитов, извлечённых из алюминий-марганцевых сплавов, опытным путём, например, рентгеновским просвечиванием, эти результаты отбрасывали, даже не утруждая себя их проанализировать, — бо невозможна такая симметрия, и дело с концом!

— Есть и ещё у меня «научные плюшки», типа фуллеренов, например, но это оставим как запасной вариант.

Итак, тема для бакалавриата или что там у Вас сейчас? — спросил Макаров. МНС-ов и СНС-ов уже ввели взамен бакалавров и магистров?

— Не знаю — честно признался Бронштейн.

— Тогда, подведём итоги. Тебе нужно сделать себе имя. И получить Нобеля. Эта премия и международная известность, кстати, неплохие индульгенции от репрессий, в том случае, если мы решим остаться в СССР.

План же действий таков:

— Завтра идём в киевский университет. Пытаемся экстерном сдать экзамены за курс физики. Например, общей физики. Если это получиться, то попытаем себя и в химии, и в биологии. Три диплома лучше, чем один.

Тема кандидатской может быть такая: Квантовая Теория Бронштейна и её приложения к Теории Вещества. Звучит? — довольным тоном закончил Макаров.

— Звучит, конечно. Уши Бронштейна покраснели. Хотя это вообще-то плагиат, или даже мегаплагиат! Ты же отберешь, таким образом, достижения у целой кучи исследователей!

— Ну да. Бор и Гайзенберг в основном пострадают.

— А чем я прославился? Почему бы мои работы не опубликовать? — предложил Бронштейн.

— Твои работы, Митя, из тех, что могли вырасти до нобелевского уровня, как раз были посвящены аспектам приложения квантовой механики к теории гравитации. Ты же предложил частицу — переносчик гравитационного взаимодействия — гравитон.

Увы, далеко продвинуться в этой направлении ты не успел — из-за глупости с «воззванием к рабочему классу». Думаю, не занимай ты «активную жизненную позицию» в общественной жизни, ты бы благополучно пережил тридцатые. Если бы не сгинул в Великую Отечественную, то мог стать признанным во всём мире гравитационистом. С другой стороны, гадать, кем ты мог бы стать — занятие неблагодарное. Ещё, кроме научной деятельности, у тебя были великолепные научно-популярные книги. «Солнечное вещество», «Атомы и электроны», «Лучи Х». Эти книги я читал еще, будучи школьником. Правда ты в той истории их написал после совета Самуила Маршака и помощи Корнея Чуковского, отца твоей будущей жены — Лидии Чуковской.

Соль, однако, в том, что даже если развивать только твои научные труды, то и здесь никак не обойтись без вмешательства в историю становления квантовой механики. Понятно почему?

— Понятно. Раз я стал известен предложением квантовать гравитацию…

— Не слишком рефлексируй по поводу своего «плагиата». Во-первых, можно взять по-минимуму, то есть изложить только основы квантовой механики, её формулы. Хотя и тут, Шредингера и Де-Бройля обидим. С другой стороны, на Западе заимствовать чужие идеи и выдавать их за свои, — норма! Например, изобретатель управляемого воздушного шара — дирижабля или цеппелина, отнюдь не граф Цеппелин. Или пример Попова и Маркони. Маркони вообще, как показали уже в моё время архивы, спёр изобретение у Попова. Так что не заморачивайся вопросами приоритета. Тебе сейчас главное, — поставить себя. И ни для Бора, ни для Де-Бройля не стоял вопрос выживания, как будет стоять перед тобой. Наконец, сделав себе имя на квантовой теории, можно потом будет плотно заняться теорией квантовой гравитации…

— Я понимаю, Макаров, — мысленно проговорил Бронштейн. Ладно, раз это важно, придётся переступить через предрассудки. Особенно в свете вскрывшегося морального облика западных коллег. Итак, если я тебя правильно понял, идём завтра в киевский университет и пытаемся пройти экстернат. Затем выбираем тему для кандидатской из озвученных тобой. КЭД, я думаю, стоит оставить для докторской.

— Неплохо бы, прежде чем идти в университет, написать нечто наподобие «учебного плана», по которому ты изучал науки. Полезно, и добавит тебе веса в глазах ректора.