В Сингапуре, откуда «Сохар» ушел 11 июня, мы прекрасно провели время: осмотрели достопримечательности города, побывали на официальном приеме, устроенном в нашу честь, а еще и в гостях у нескольких горожан, проявивших к нам интерес. Мы и сами принимали гостей, пожелавших осмотреть необыкновенный корабль. Они на все лады расхваливали наш экипаж, пустившийся в опасное и долгое путешествие, да еще в бытовых условиях, на их взгляд, некомфортных и неприемлемых. Но меня, как и всех членов нашего экипажа, незавидные бытовые условия не смущали. Я тревожился о другом. Наша рация почти не работала (что я отнес на счет коррозионного газа, который так и не выветрился из трюма), да и генератор дышал на ладан, но все же еще работал благодаря тщательному уходу за ним. Из современного оборудования, что мы взяли на борт, в полной исправности оставались лишь подвесные моторы наших двух резиновых лодок.

Но зато сам корабль, построенный по технологии, применявшейся еще в стародавние времена, и после того как мы прошли более половины пути, находился в почти безукоризненном состоянии. Мы поправили такелаж, укрепили рангоут, починили руль, заменив штуртросы, вновь обмазали изнутри обшивку растительным маслом. Лучшего желали главным образом паруса, которые сильно поистрепались. Да и как им было не износиться, если их то и дело убирали и ставили, если они то мокли под проливными тропическими дождями, то пересыхали на солнце. Не прекратилась, вопреки моим ожиданиям, и небольшая течь в трюме. Как я уже отмечал, мы заделали щели в днище, используя смазанную бараньим жиром хлопчатобумажную ткань, но это помогло ненадолго, и нам снова приходилось тратить время на то, чтобы откачивать воду из трюма. Впрочем, ничего удивительного в возобновлении течи не было. Щели снаружи заделывали ныряльщики, а разве, работая под водой, да еще урывками, добьешься нужного исполнения? Чтобы полностью устранить течь, следовало вытащить корабль на берег и заново покрыть днище смесью бараньего жира и извести.

После того как мы вышли из Сингапура, в течение четырех дней погода нам явно благоприятствовала. Бирюзовое небо было лишь местами подернуто маленькими, как пушинки, белыми облачками, и на солнце сверкали светло-синие волны, увенчанные небольшими барашками. Из гребней волн то и дело выскакивали летучие рыбы. Они планировали и падали в воду, чтобы через несколько ярдов снова выскочить из воды. Но самое главное, нам благоприятствовал ветер, и «Сохар» уверенно шел вперед, проходя в среднем за сутки девяносто пять миль. Работы на судне было немного.

Джумах, профессиональный моряк, не раз ходивший на дау в океанские плавания, в разговоре со мной сказал, что в Южно-Китайском море такая погода — редкость и больше напоминает благоприятные условия перехода из Омана на Занзибар.

— Можно совершить двадцать рейсов на Занзибар, — добавил Джумах, — и ни разу не попасть в шторм, а на пути в Китай без шторма не обойтись.

Слова Джумаха сбылись в ближайшую ночь. Я спал на палубе в закутке вблизи румпеля, когда меня разбудил голос Питера Ханнема:

— Никак пошел дождь?

— Дождя нет, а вот ветер явно крепчает, — ответил Камис-полицейский.

Полусонный, я скатал свои спальные принадлежности, отнес их в каюту, надел плащ и вышел на палубу, ожидая, что на нас обрушится шквал, подобный тому, что налетел на корабль в Малаккском проливе. Ветер и в самом деле усилился, а на небе появились темные облака. Правда, я не очень встревожился: «Сохар» не раз выдерживал бурю. Однако ветер все набирал и набирал силу, завывая в рангоуте и снастях, отзывавшихся громким скрипом. Пошел дождь. Волнение на море непрерывно усиливалось. С наветренной стороны на судно катились короткие высокие волны, и, когда они подкатывались под судно, корабль кренился, и приходилось хвататься за тросы и леера. Налетел ветер сильнее прежнего, это был не тайфун, но очень коварный ветер, называемый «арочный шквал». И вот высокая волна подкатилась под левый борт корабля, едва не положив его на бок. «Сохар» угрожающе накренился. В подпалубном помещении сорвались с мест ящики и бочонки и со страшным грохотом понеслись по образовавшемуся уклону. Несколько человек упали со своих коек. Вся команда высыпала на палубу. Корабль раскачивался, кренился, грота-рей гнулся от ветра. Следовало уменьшить парусность корабля, и я подал команду:

— Грот на гитовы!

Матросы бросились выполнять приказание, однако при сильном ветре подтянуть к грота-рею тяжеленный намокший парус не удавалось.

— Раз, два, дружно! Раз, два, дружно! — командовал Питер Ханнем, но гитовы не шли, хотя люди старались изо всех сил, сознавая, что, если не убрать парус, грот-мачта может сломаться или корабль — перевернуться.

Тем временем шторм достиг своего апогея. Казалось, все силы ада обрушились на корабль. Яростно завывал ветер, заставляя немилосердно скрипеть рангоут и такелаж, не переставая грохотал гром, сверкали молнии, прорезая огненными зигзагами черные нависшие тучи и освещая беснующееся темное море с его высокими волнами.

— Выбираем! Гитовы пошли! — внезапно послышался чей-то голос.

Кто-то явно поторопился, выдав желаемое за действительное, ибо за этим возгласом раздался оглушительный треск — это порвался верхний, примыкавший к рею край грота; разрыв пошел дальше, и гитовы подняли к рею лишь рваные полосы огромного паруса. Грот вышел из строя, и теперь следовало как можно быстрей опустить на палубу грота-рей с порванным парусом.

Я подал команду:

— Опустить грота-рей! Оставьте гитовы. Теперь от них никакого толку.

Кто-то отвязал стопоры грота-фала, и матросы начали потравливать тросы. Ударяясь о мачту, грота-рей пошел вниз. В начале нашего плавания я бы ни за что не решился, если бы даже возникла необходимость, опускать грота-рей в штормовую погоду, но за время нашего перехода команда набралась опыта, и, хотя спуск рея на палубу был по-прежнему сопряжен с немалой опасностью, эта операция стала команде вполне по силам и в неблагоприятных условиях. При проведении этой рискованной операции каждый знал свое место, свои обязанности. Вот и теперь Салех и Джумах, расположившись на баке, внимательно следили за тем, как на них опускается передний конец грота-рея, чтобы в нужный момент накинуть на него трос и помочь отвести громадину в нужную сторону. За противоположный конец грота-рея отвечал Терри Харди, расположившийся на корме.