– Ты что вытворяешь? – Девушка даже о бойкоте забыла. – Лежи, не вставай! Сейчас принесу аптечку.

Дженни поднялась, провела рукой по лицу. Пальцы были в крови. Болел нос, ныли разбитые губы, быстро опухала щека. Ну и видок, наверное, у нее.

– Не надо… – Дженни, не мудрствуя, вытерла лицо и руки футболкой – все равно это тряпье из шкафов Бьерна она больше носить не может.

– Тебе надо прилечь. – Девушка коснулась ее плеча. – Возможно, сотрясение…

– К черту, – отозвалась Дженни. Запрокинула голову, чтобы унять носовое кровотечение. Губы саднило, а она улыбалась кровавой улыбкой длинным лампам на потолке.

Она была счастлива. Едва кровь унялась, Дженни снова подошла к брусу.

– С ума сошла?! Ты же разобьешься. Мало тебе одного раза?!

– Как зовут? – хрипло спросила Дженни.

– Ольга…

– Принеси водички. После тренировки так пить хочется.

Дженни легко запрыгнула на брус.

– Йоханна! – На пороге появилась Ольга – белая, как пейзаж за окном. – Йоханна, она покалечится!

– Наконец-то, – отозвалась Йоханна, нехотя приглушая звук. В наушниках затихла композиция панк-рок-группы «Бешеные муравьи». – А про кого речь?

– Эта новенькая! Она больная на всю голову! – выпалила девушка. – Там в спортзале такое…

Девушка двинулась дальше по коридору.

– Вот сорока, – проворчала Йоханна. – Разве это новость – что у этой англичанки тормоза сорваны?

Йоханна сняла наушники и пошла вниз. Еще на лестнице она услышала, что в спортзале людно.

– Да что там творится?

В зале собрались все девушки. А в центре зала летала Дженни. Если бы Йоханна разбиралась в гимнастике, то поняла бы, что она отрабатывает передние и задние сальто, курбеты, фляки, один за другим, без перерыва. Но Йоханна понимала только, что англичанка крутится по спортзалу, как заведенная.

– Это паркур? – ошеломленно спросила она у Ольги. Та была самой главной спортсменкой в приюте. Не вылезала из спортзала. Все мечтала взять медаль на олимпийских играх по художественной гимнастике, глупая. Впрочем, Карл Фридрихсон, поджарый дядька лет пятидесяти, который два раза в неделю приезжал к ним вести спорткружок, утверждал, что у Ольги есть данные для гимнастки, говорил, что та летает, как «ангел», и сулил ей блестящее будущее. Все у Ольги было бы хорошо, если бы не вооруженное нападение на школьного учителя.

– Нет, – Ольга покачала головой, кусая длинный локон. – Это не художественная гимнастика – некоторые элементы я не знаю, другие она выполняет совсем по-другому. Это больше похоже на акробатику. Цирковую акробатику…

Дженни сорвалась. Рука ее соскользнула с бруса, когда она заканчивала сальто, и девушка рухнула на маты. Зал ахнул, Йоханна шагнула вперед. Но Ольга ее остановила:

– Смотри…

Дженни поднялась, пошатываясь. По лицу ее бежала струйка крови из разбитого носа. Она небрежно смахнула кровь, рассмеялась в лицо подбежавшим девушкам – те отшатнулись, и упрямо полезла на брус.

– Она так четвертый раз падает, – пояснила Ольга.

– Зачем?!

– Даже думать боюсь. – Ольга зябко передернула плечами. – Что должно случиться с человеком, чтобы он вот так себя мучил…

– Интересно, о чем она думает?

– Сейчас, скорее всего, ни о чем. Просто выполняет на автомате все, что умеет. А умеет, я тебе скажу, она много.

Дженни опять упала – она начала уставать. Поднялась, отпихнула плачущую Мириам и пошла вперед, не разбирая дороги.

– Отстаньте вы от меня. – Дженни с трудом вскарабкалась на брус. – Я вас не звала.

– Хватит… мы отменим бойкот! – выкрикнула Мириам. – Не надо больше…

– Вот глупая. – Дженни устало легла животом на брус. – Неужели вы думали, что я это делаю, чтобы вы со мной начали говорить?!

– Но… – Мириам захлопала красивыми загнутыми ресницами – черными, пушистыми.

– Слушай, роза востока, просто оставь меня, – попросила Дженни. – Вы все – просто представьте, что меня нет. Зачем вы сюда сбежались? Дайте отдохнуть, а?

Она закрыла глаза. Девушки постояли еще немного, а затем в полном молчании разошлись. Дженни осталась одна.

– Как же хорошо, – выдохнула она. Боль от разбитых коленей и локтей, отбитые бока и ушибы по всему телу. Пару раз она чуть не выбила себе зубы, один раз чуть не сломала нос. И кажется, одно ребро все-таки треснуло. И все же она очень давно не чувствовала себя так хорошо.

– Хорошо! – Она перевернулась и выкрикнула в потолок: – Я живая! Слышишь, Фреймус, я живая!

– Живая, кто же сомневается. Только больная на всю голову, – иронически отозвались из темного угла.

Дженни скосила глаза: