– Это мой друг, – представил Панфилов Валентина. – Он вылечит вас.

Услышав это, Карпов сжался:

– Опять лечение? Но меня уже лечили в той больнице. Если вы снова будете ставить на мне эксперименты, лучше убейте.

– Для экспериментов вполне подходила и та клиника, – парировал Клим. – Давайте сядем за стол, а то в ногах правды нет. Вы ели что-нибудь?

Карпов покачал головой:

– Мне не хотелось.

Мальцев пристально посмотрел на него:

– Скажите, за время, прошедшее с момента, как вас обнаружили возле клиники, вы что-нибудь вспомнили?

Георгий кивнул:

– Я вспомнил, что знаю морскую терминологию и разбираюсь в устройстве корабля. А еще умею водить автомобиль. Обо всем этом я сказал своему лечащему врачу, но он, как мне кажется, ничего не предпринял для установления моей личности.

– Вот поэтому мы предполагаем, что кто-то специально поместил вас в клинику, чтобы окончательно превратить в ни во что не способного человека, – заметил Панфилов. – Нам очень важно, чтобы вы вспомнили все факты вашей жизни. Я займусь вашим делом и, обещаю, спасу вас и, если это еще возможно, вашего ребенка, которого до сих пор не нашли.

Губы Карпова задрожали:

– У меня был ребенок?

Журналист достал фотографии из кожаного портфеля и разложил на столе:

– Вы узнаете кого-нибудь из этих людей?

Дрожащей рукой Карпов взял снимки. На первом улыбалась скуластая молодая женщина с длинными темными волнистыми волосами и огромными черными глазами.

– Кажется, я ее где-то видел, но где… – он беспомощно развел руками. Со второго снимка на него смотрела полноватая блондинка неопределенного возраста.

– И она мне знакома, – Георгий наморщил лоб. – А этот мальчик, значит, мой сын.

– Дима Карпов, – уточнил Панфилов. – Эти женщины были вам близки. Темноволосая – менеджер вашей туристической компании, по совместительству ваша любовница, Виктория Полетаева. Блондинка – ваша супруга Людмила.

Карпов смахнул пот со лба:

– Значит, у меня была турфирма. Но почему я знаю устройство корабля?

– Вы окончили высшую мореходку, ходили в моря, а накопив денег, открыли фирму. Разумеется, у вас имелась машина, и вы прекрасно водили ее. – Валентин впервые за все время разговора улыбнулся: – Я не ошибся в диагнозе. У вас истерическая амнезия. Видите, вы начинаете кое-что вспоминать, даже несмотря на неправильное лечение. Возможно, память возвратится к вам через неделю.

– Хотелось бы, – мечтательно проговорил Георгий. – А мы можем начать прямо сейчас?

– Разумеется.

Они уединились в маленькой времянке, которую бабушка Клима сдавала летом, и через час потный усталый Валентин вошел в комнату.

– Я провел сеанс психотерапии и гипноза. Сейчас он спит. Думаю, надо дать ему выспаться, а потом посмотреть, есть ли результаты. Возможно, сразу их не будет. Впрочем, вероятны чудеса. – Он опустился на стул. – Если не возражаешь, отвези меня на остановку автобуса. Завтра рабочий день, сам понимаешь. Не буду же я рассказывать начальнику нашего отделения о лечении Георгия Карпова.

Панфилов поднялся:

– Может, сначала попьешь чайку?

– Не хочу. Просто мечтаю поскорее оказаться в постели. Да, чуть не забыл. – Врач достал из кармана военной рубашки рецепты. – Лекарства я оставил во времянке на тумбочке. Здесь написано, как их давать. Попробуем обойтись без уколов. Завтра в обеденное время я все-таки навещу одного приятеля в психдиспансере и попытаюсь выведать у него о лечении амнезии. Короче, получу консультацию, не выдавая тайны.

– Ты правильно говоришь.

Они вышли на дорогу, где стояла машина Клима.

– Хорошо тут у тебя, – с завистью заметил доктор. – А ты здесь никогда не бываешь. Во всяком случае, меня сюда ни разу не приглашал.

– Я и Риту не помню когда приглашал сюда в последний раз, – бросил журналист, и лицо его омрачилось. Валентин заметил это и поинтересовался:

– Как у вас с ней? Налаживается?

Они сели в автомобиль, и Клим включил зажигание:

– Трудно сказать. Рита – девушка необычная. С одной стороны, она мечтает женить меня на себе, а с другой – сделать подкаблучником.

– Ты говоришь об этом так, словно это взаимоисключающие друг друга понятия, – рассмеялся доктор. – По мне, многие мужья становятся подкаблучниками.

– Только не с таким характером, как у меня, – парировал Панфилов. – Мы с ней не уживемся. Она любит командовать, а мне хватает своего начальства. Чтобы военным помыкала еще и супруга – это уж слишком. Хватает и того, что начальство постоянно плешь проедает.

– Это ты верно говоришь.

Машина тронулась с места.

– Завтра забери меня на той же остановке в то же время, – попросил его Мальцев.