– Выходите. Пока мы его будем допрашивать, посидите в коридоре.

Опустив плечи, мужчина прошел с полицейскими в помещение, присел на жесткий стул. Николай прошагал мимо него с видом победителя и бросил на предпринимателя полный ненависти взгляд. Все время допроса мужчина не находил себе места. Ему казалось, промедление подобно смерти. Неужели Костиков, такой опытный следователь, не может расколоть какого-то алкаша? А в это время следователь записал его данные и, словно читая его мысли, буравил кандидата в похитители взглядом:

– Значит, вы утверждаете, что похитили ребенка?

Николай Мелентеев так закивал, что голова заболталась на тонкой жилистой шее.

– Именно так я и утверждаю, начальник. И этому гаду, что сидит в коридоре, передайте. И еще скажите ему, что все возвращается на круги своя. Вчера было плохо мне, сегодня – ему.

– Расскажите, как вы его похитили, – попросил Костиков. Шмаков в это время нервно курил у окна. Он думал о том же, о чем и Карпов в коридоре: хоть бы похититель скорее раскололся.

Николай, судя по всему, наслаждался ситуацией.

– Да очень просто, начальник. Занял у друга пару монет, поговорил с одним шофером, водителем синего джипа, и он подвез меня к школе. На мое счастье, пацан был доверчивый, сразу пошел со мной. Наверное, хорошего человека видно…

Что бы ни случилось с Димой, речь Николая поражала цинизмом.

– Куда вы повезли мальчика? – продолжал Костиков.

Мелентеев развел руками:

– А вот этого я не помню. Пьяный был. Ищите – и, может быть, найдете.

– Шофер был в курсе, зачем вам мальчик? – быстро спросил Валерий.

Мелентеев покачал головой:

– Нет, начальник. Я никого в это дело не втягивал. Мои проблемы – мне и решать.

Что-то вызывало сомнение в искренности пьяницы, однако майор был обязан все проверить. Он с тоской подумал: лучше бы Мелентеев сказал правду. Тогда его коллеги избежали бы кропотливой и долгой работы.

– Как звали шофера? Учтите, мы все равно его найдем. В нашем городе не так много синих джипов.

– А ищите, – отмахнулся Николай, – только он, кроме того, что я вам рассказал, ничего не знает. Он довез меня до пригородной остановки, а потом мы сели на автобус.

– На какой? – поинтересовался Костиков.

– А вот этого я не помню, – Николай паясничал, строил гримасы. Шмаков, стоя у окна, еле сдерживался, чтобы не ударить по потному красному лицу. – Я хотел отвезти его в лесополосу и бросить там, что и сделал.

– Что-то же вы должны помнить, – настаивал Валерий.

– А я не помню, – твердо заявил Николай. – Скажите, а мне положен адвокат? Если да, то я ни слова не скажу без него.

Шмаков не выдержал:

– Врежь ему, Валера. Если все так, как он говорит, у нас есть шанс найти мальчика. Давай выбьем из него показания. – Он сделал шаг к Мелентееву. Костиков остановил его:

– Подожди. Не трогай.

Николай пьяно ухмыльнулся:

– Правильно, не трогайте рабочего человека. А то некоторые считают: если я пью, то уже и не человек вовсе. Можно меня на улицу, как собаку, выбросить. А я доказал обратное. Пусть он сбросит свою спесь. Скажите ему, так с людьми нельзя.

– Думаю, он все давно понял, – устало проговорил Костиков. – Скажите, куда вы дели ребенка? Мальчик, в конце концов, не отвечает за своего отца.

Мелентеев развел руками:

– Вы полиция, вы и ищите.

Теперь он всем своим видом показывал, что не желает говорить.

– Каким бы вы его ни считали, в этой игре он сыграл честно, – бросил майор.

Николай прищурился:

– Вы о чем?

– Вы просили выкуп в сто тысяч долларов, и он отдал вам все, что у него было, – напомнил Костиков. – Теперь вы можете купить несколько квартир. Верните ему ребенка.

На секунду Мелентеев растерялся, но потом взял себя в руки.

– Эти деньги – моральная компенсация за все мои страдания, – развязно заметил он. – Знаете, что он хитростью оставил меня в развалюшке на окраине деревни? Я ее давно пропил. Хорошо, приютил приятель, бывший афганец. У него и так нас с десяток понабилось, бомжей. Впрочем, теперь деньги мне не нужны. Самое главное – я увидел его в горе. Он прочувствовал на своей шкуре то, что когда-то чувствовал я.

– Это не одно и то же, – процедил Шмаков.