Стелла встревожилась, прочитав это письмо. Итак, она должна убедить Джереми нанять адвоката, чтобы они могли оформить развод?

В Париже было изумительно. Так… романтично. Конечно, Париж сам по себе располагает к романтике, там по-другому и быть не может, но что-то подсказывало ей, что даже уик-энд в Суиндоне с Джереми был бы романтичным. Она написала Полу Ньюсому сдержанное письмо, где сообщала, что, возможно, ее муж за границей по делам. Иногда ему приходится выезжать, чтобы проконтролировать закупки. Увидевшись в следующий раз с Джереми, она рассказала ему о предложении адвоката, и они вместе посмеялись.

С Джилл все было гораздо сложнее. Та обнаружила несколько евро у Стеллы в буфете.

— Откуда это? Ты уже сто лет не была за границей.

Стелле пришлось изворачиваться:

— Так, завалялись. Наверное, можно обменять их. — Она почувствовала, что краснеет, и поняла, что Джилл это заметила.

Ее лицо просто пылало, а сестра пристально смотрела ей в глаза.

— Где, говоришь, ты провела этот уик-энд, когда не захотела, чтобы я приезжала?

— Моя школьная подруга, я же говорила…

Нет, бесполезно, она прокололась. Эти предательские евро на буфете!

— Стелла!.. — внушительно произнесла Джилл. — У тебя роман с кем-нибудь?

— Да нет же, нет, Боже мой! Что за подозрения?

Она краснела все гуще, а сестра продолжала есть ее глазами.

— Ты ведь не можешь не понимать, что любой твой прокол сведет на нет наши шансы на благополучный развод, выгодный для тебя и девочек.

Стелла протестует. Никакого прокола не было. Ни в чем она не оступилась. Ни в чем.

— Что ж, надеюсь, ты ясно представляешь себе последствия.

Джилл только укрепилась в своих подозрениях. Вот и в детстве Стелла никогда не могла найти в себе силы признаться в каком-нибудь мелком грешке. Теперь придется следить за ней. С этого дня Джилл будет контролировать каждый ее шаг.

Стелла все рассказала Джереми.

— Боже мой, твоя сестра! Но подумай, как забавно. Она подозревает, что у тебя роман. А ведь так оно и есть, верно?

«А если просто сказать ей? — думала Стелла. — И Полу Ньюсому тоже. Но если я им признаюсь, это будет означать, что я больше не хочу развода, прощаю Джереми и готова принять его обратно.

А я готова?»

— Нет, все-таки ужасно забавно! — продолжал Джереми. — Ладно, пускай подозревает, нам-то что. Послушай, дорогая, у меня идея. Ты не могла бы вырваться в город на ночь на этой неделе? Сходили бы на концерт. Мне что-то жутко захотелось музыки. Ты не могла бы пристроить девочек у подруг?

«Сколько это еще будет продолжаться? — думал Джереми. — Может, нам с ней пора просто поговорить и решить, что все забыто, что я переезжаю домой? Ведь именно этого я добиваюсь, верно?»

Верно?

— Антон попросил перенести занятие, — сказала Шарлотта. — Он должен был прийти завтра, но, кажется, у него собеседование насчет возможной работы. Это хорошо, правда?

— Ммм, — промычала Роуз, явно погруженная в составление списка покупок.

— Что касается чтения, он делает просто поразительные успехи.

— Ммм.

— Думаю, теперь у него есть шансы получить хорошую работу.

— Ммм, наверное. — Роуз морщит лоб, добавляет в список еще один пункт.

Шарлотта озадачена. Какая-то неловкость витает в воздухе. Что это значит? Роуз надоело, что ее ученик приходит сюда?

— Если мы мешаем, — говорит Шарлотта, — то я могла бы заниматься с ним где-нибудь в другом месте. Я теперь вполне могу дойти до библиотеки. Нам будет там очень удобно.

— Ради бога, мама, вы совсем не мешаете! Пожалуйста, не ходи в библиотеку одна — это слишком далеко. Я же сказала, что схожу с тобой. — Роуз открывает холодильник. — Ну почему у нас никогда нет сыра?

— Кажется, у тебя телефон пищал. — Шарлотта старается быть полезной.

«Я думаю, Музей Виктории и Альберта будет хорошо, — пишет Антон. — Неотразимо. Видите, какое слово я знаю. Каждый вечер ныряю в словарь. Нет. Погружаюсь. Итак, мы погрузимся в Музей Виктории и Альберта. В субботу».

Шарлотта чувствует, что возвращение домой теперь дело совсем недалекого будущего. Нечего притворяться, что к ней вернулась прежняя самодостаточность. Например, она не может сама забраться в ванну и выбраться из нее, любая лестница — по-прежнему испытание, с хождением по магазинам и приготовлением пищи ей тоже придется нелегко. Но Шарлотта потихоньку, дюйм за дюймом, возвращается к тому состоянию, в котором пребывала перед тем, как жизнь столкнула ее с человеком, который решил, что и минуты больше не сможет прожить, не завладев ее сумкой.