— Фотографии, сделанные с воздушных шаров, показывают, что в городе сгорело довольно много домов, — объяснил я. — И это еще не все. Улицы буквально заросли травой. Я удивлялся, где же теперь живут погорельцы, но теперь понятно, как они устроились. Они живут, как дикари.

— А почему бы и нет? — спросила Алиса. — Похоже, что им теперь не приходится усердно трудиться, чтобы жить в достатке. Я обратила внимание, что нас совсем не кусают комары. Это значит, что, должно быть, вредные насекомые уничтожены. Санитарное состояние тоже не должно их беспокоить — Варево убивает все болезни, если верить этому чтецу и любителю белок. Этим людям не нужно выбрасывать консервные банки, бумагу и тому подобный мусор. Все они кажутся счастливыми и гостеприимными. Нам все время только и приходится отказываться от предложений перекусить и попить Варева. И даже, — добавила она, — поучаствовать в оргиях. — Это было сказано с довольно ехидной ухмылкой.

— Теперь это как будто вполне респектабельное слово, — продолжала Алиса. — Я заметила, что там, на последней ферме, одна красивая блондинка пыталась стащить вас с дороги. Вам придется признаться, что такого не могло бы случиться за границей этой местности.

— Может, я и лысый, — огрызнулся я, — но не такой уж противный, чтобы в меня не могла влюбиться ни одна внешне привлекательная девушка. Жаль, что у меня нет с собой фотографии Бернадетты, чтобы показать вам. Ей всего лишь тридцать лет, и она…

— У нее все зубы?

— Да, все, — снова огрызнулся я. — Ее не ударяло по лицу осколком мины, и она не потеряла после этого остальные зубы из–за инфекции, потому что не доставили антибиотики, так как огонь противника удерживал ее в траншее в течение пяти дней.

Я настолько был зол, что прямо трясся.

Алиса тихо произнесла:

— Дэн, извините меня за то, что я сказала. Я не знала.

— И не только это, — распетушился я, не слыша ее извинений. — Что вам не нравится во мне, кроме моих зубов и волос? И того, что я додумался до этого условного рефлекса, и того, что мое начальство — включая президента — сочло мои способности достаточными, чтобы послать меня сюда без поддержки десяти тысяч морских пехотинцев, прокладывающих мне дорогу? А вот почему со мной послали вас? Скорее всего, потому, что у вас отец генерал и ему захотелось прихватить немного славы для вас и для него, славы, добытой благодаря мне! Если это не военный паразитизм, так что это? И еще…

Я буйствовал, и каждый раз, когда она пыталась открыть рот, я оглушал ее своим ревом. Я не понимал, насколько громко я кричу, пока не увидел, что впереди на дороге стоят мужчина и женщина и пристально смотрят на меня. Я тотчас же заткнулся, но поправлять положение было уже поздно.

Как только мы с ними поравнялись, мужчина спросил:

— Незнакомец, вы, должно быть, ужасно рассердились? — С этими словами он протянул мне бутылку. — Вот, выпейте. И все ваши неприятности позабудутся. Здесь, на земле Махруда, мы не произносим ни одного бранного слова.

— Нет, спасибо, — покачал я головой и попытался пройти мимо, но женщина, брюнетка, похожая на Сильвану Пампанини и Джину Лолобриджиду одновременно, обхватила меня за шею и закричала:

— О, пойдем с нами, кожаная твоя голова! Ты такой милый. Выпей и пошли. Мы двигаем на Праздник Плодородия на ферме Джоунем. Сам Поливайносел будет там. Он соизволил побаловаться с нами, смертными, сегодня ночью. И ты можешь со мной побаловаться, чтобы урожай был хорошим. Пойми, я одна из любимых нимф Поли.

— Извините, — произнес я, — но мне нужно идти.

Я почувствовал, что что–то мокрое и теплое потекло по моей голове. Какую–то долю секунды я не мог догадаться, что это. Но когда я унюхал хмельной запах Варева, то понял все! И отреагировал со всей яростью и свирепостью, которые возбуждало во мне это пойло. Прежде чем мужчина успел вылить еще хоть немного жидкости мне на голову, я вырвался из цепких объятий женщины и толкнул ее прямо на ее спутника. Они оба упали.

Пока они поднимались, я схватил Алису за руку и побежал с ней по дороге, подальше от греха.

После того как мы пробежали добрых полкилометра, я вынужден был перейти на ходьбу. Сердце мое стучало так, будто хотело выскочить из груди, а голова, казалось, разбухла до космических размеров. Даже мои занятия гимнастикой не предусматривали таких перегрузок.

И все же я чувствовал себя не так уж плохо, потому что увидел, что Алиса, хотя и была более молодой и прекрасно подготовленной, дышала так же тяжело, как и я.

— Они не гонятся за нами, — объяснил я. — Вы знаете, мы настолько легко проникли в глубь этой территории, что даже интересно, как далеко может зайти колонна морской пехоты, если выйдет ночью. Может, именно и нужно попытаться атаковать.

— Мы уже пытались четыре раза, — отметила Алиса. — Два раза днем и два раза ночью. После первых трех попыток никто не вернулся, а что произошло с четвертой попыткой, вы сами знаете прекрасно.

Некоторое время мы шли молча. Затем я предложил:

— Послушайте, Алиса, несколько раз мы уже могли нарваться на неприятности. Поэтому я предлагаю не обращать внимания на прежние обиды. Давайте начнем все сначала, как добрые приятели.

— Ни за что! Я буду воздерживаться от пререканий, но о панибратстве не может быть и речи. Может, если мы напьемся этого Варева, то, как знать, вы и понравитесь мне. Впрочем, я сомневаюсь, чтобы это произошло даже в этом случае.