Вальгард занял пустовавшее место вождя во главе стола. Его высокая фигура наводила ужас: рот сжат мрачней, чем когда-либо прежде, огромная секира, которую прозвали Братоубийцей, торчит из-за плеча. Все постепенно умолкли, увидев его, и скоро только треск огня нарушал тишину в палате.

Вальгард заговорил:

— Мы не можем оставаться здесь. Что из того, что никого из вас не было тогда в усадьбе Орма, окрестный народ воспользуется этими событиями как предлогом, чтобы избавиться от вас. И это случится совсем скоро. Я знаю место, где мы можем добыть большую славу и богатство, а потому мы послезавтра с зарей уходим в море.

— Куда мы пойдем и почему бы нам не отправиться завтра? — спросил один из капитанов Вальгарда, старый викинг по имени Стейнгрим.

— Что касается второго, у меня здесь в Англии есть дела, которыми мы займемся завтра, — ответил Вальгард. — А пойдем мы в Финнмарк.

Поднялся ропот. Но его перекрыл голос Стейнгрима, который закричал громче всех:

— Более дурацких слов я не слышал во всю мою жизнь. Финнмарк страна бедная и ненаселенная, и лежит она за морем, по которому и летом ходить опасно. Что мы найдем там, кроме собственной гибели в море или от колдунов, которых там немало, в лучшем случае — несколько землянок, в которых нам всем и не поместиться? Под рукой у нас Англия, Шотландия, Ирландия, Оркнейские острова, а за проливом к югу Валланд, где можно всегда взять добрую добычу.

— Я здесь отдаю приказы. А вы будете их выполнять, — ответил Вальгард.

— Только не я! — крикнул Стейнгрим. — Сдается мне, что ты свихнулся, бродя по лесам.

Вальгард прыгнул на капитана точно дикая кошка. Его секира разнесла череп Стейнгрима.

Один из викингов схватил копье и двинулся на Вальгарда. Берсерк сделал шаг в сторону, выхватил у него из рук копье и швырнул нападающего на землю. Затем он вырвал свою секиру из головы Стейнгрима и застыл в дымном полумраке; его глаза были холодны как морской лед.

— Ну, — спросил он спокойно, — кто-нибудь еще хочет возразить мне?

Никто не пошевелился и не открыл рта. Вальгард вернулся на свою высокую скамью и сказал, обращаясь к своим людям:

— Я поступил так жестоко, поскольку прежняя вольница теперь не для нас. Мы погибли, если только не будем как один человек, чьей головой могу быть только я. Знаю, на первый взгляд мое решение выглядит безумным, но Стейнгриму следовало бы выслушать меня. На самом деле дошло до меня, что этим летом в Финнмарке построили усадьбу, где есть все, чего бы мы могли пожелать. Там не ждут налета викингов зимой, так что мы захватим жителей врасплох. Не боюсь я и непогоды по дороге, вы знаете, я умею предсказывать погоду, и на этот раз я чую попутный ветер.

Шайка вспомнила, что под началом Вальгарда была у них удача, — что до Стейнгрима, то не было у него здесь ни родича, ни побратима. И викинги дружно крикнули, что пойдут за Вальгардом куда угодно. Когда тело унесли и попойка пошла своим чередом, Вальгард собрал своих капитанов.

— Есть тут поблизости место, которое мы можем разграбить, прежде чем покинем Англию, — сказал он им. — Это будет совсем не трудно, и нам достанется добрая добыча.

— Что это за место? — спросил один из его людей.

— Усадьба Орма Сильного, он теперь мертв и не сможет защитить ее.

Даже эти отверженные подумали про себя, что это будет злое дело, но никто из них не осмелился спорить со своим вождем.

Тризна Кетиля стала также поминальных пиром по Асмунду и Орму. Мужчины пили в тишине и печали, ибо все в округе любили и Орма, прославленного вождя, несмотря на то, что он не был хорошим христианином, и его сыновей.

Земля еще не промерзла, и батраки без труда начали готовить курган на следующий день после убийства.

Лучшая из ладей Орма была вытащена из корабельного сарая и опущена в могилу. В нее сложили драгоценности, мясо и напитки для долгого плаванья; там же положили убитых коней и собак, а также всех тех, кого убил Вальгард, в их лучших одеждах, с оружием и утварью, обутых в особые погребальные сапоги. Орма похоронили так, как он того хотел, — жена когда-то дала слово исполнить его волю.

Несколько дней спустя, когда все было приготовлено, Эльфрида вышла из дому. В тусклом свете зимнего дня она склонилась над Ормом, Кетилем и Асмундом. Ее непокрытые волосы упали на грудь мужа и скрыли ее лицо от тех, кто стоял рядом.

— Священники говорят, что это грех, а не то бы я убила себя, чтобы лечь рядом с вами, — прошептала она. — Тяжело мне придется. Вы были хорошими мальчиками, Кетиль и Асмунд, и вашей маме будет так одиноко без вашего смеха. Кажется, еще вчера я убаюкивала вас на груди, вы были такими маленькими, и незаметно стали взрослыми длинноногими юношами, такими красивыми, нашей гордостью, моей и Орма, и вот вы лежите такие тихие, и снежинки не тают на ваших лицах. Нет, — она затрясла головой, — не могу поверить, что вы убиты. Я не верю в это.