— Ты не сделал мне больно. Просто на этот раз все ощущалось куда интенсивнее. Каждое твое движение внутри меня вызывало удивительное чувство. Я просто не могла открыть глаза.

Габриель облегченно улыбнулся сам себе и прижался губами к ее лбу.

— Эта поза дает более глубокие ощущения. И потом, не забудь нашу музейную прелюдию. Весь банкет моим рукам было не оторваться от тебя.

— Это потому, что ты знал: я сижу без трусиков.

— Это потому, что я тебя хочу. Всегда, — с легкой улыбкой добавил он.

— Каждый новый секс с тобою лучше, чем было в прошлый раз, — прошептала Джулия.

— Но ты так и не произнесла моего имени, — вздохнул Габриель.

— Я постоянно повторяю твое имя. Просто удивительно, что к тебе не пристают никакие уменьшительные имена. Ни Гейб, ни Данте, ни профессор. Наверное, тебе хочется, чтобы я называла тебя каким-нибудь ласкательным именем.

— Я совсем не об этом. Когда ты кончаешь, ты не произносишь моего имени.

Джулия приподнялась, чтобы видеть его лицо. Выражение на нем соответствовало интонации Габриеля: такое же грустное и беззащитное. Маска уверенности была сброшена.

— Твое имя для меня — как синоним оргазма. Я теперь начну называть оргазмы «эмгазмами».

Габриель громко и искренне засмеялся. У него сотрясалась вся грудь, и Джулии пришлось сесть. Она тоже засмеялась, радуясь, что разогнала его меланхолию.

— А у вас, мисс Митчелл, недурное чувство юмора.

Габриель чуть задрал ей подбородок, чтобы еще раз совершить поцелуй-поклонение, после чего упал на подушки и быстро заснул.

Джулия еще некоторое время смотрела на испуганного, растерянного мальчишку, который иногда появлялся вместо взрослого Габриеля. Это бывало редко и всегда неожиданно.

На следующее утро Габриель угощал Джулию ее любимым завтраком. Они сидели в кафе «Персео» — уютной gelateria [5] на пьяцца Синьория. Декабрьская погода словно опомнилась: за ночь заметно похолодало. Накрапывал дождь.

В этом кафе можно было сидеть днями напролет и смотреть на мир, движущийся за его окнами. Площадь окаймляли старинные здания. Рядом, за углом, находилась Галерея Уффици. Площадь украшал большой фонтан и прекрасные статуи, в их числе копия «Давида» Микеланджело. Напротив крытой галереи стояла статуя Персея, держащего в руках отрубленную голову Медузы.

Джулия лакомилась мороженым, стараясь не смотреть на Персея. А Габриель старался не смотреть на легионы красивых флорентиек. Он смотрел на свою возлюбленную, и взгляд у него был голодный.

— Ты уверен, что не хочешь попробовать мороженое? Малина с лимоном — это невероятно вкусно.

— Я хочу попробовать, но не мороженое, — ответил Габриель, и его глаза вспыхнули. — Я предпочитаю более экзотическое лакомство.

Отодвинув чашку с эспрессо, он коснулся руки Джулии.

— Спасибо за вчерашнюю ночь и за это утро.

— Думаю, профессор, это мне нужно тебя благодарить. — Стиснув ему руку, Джулия вернулась к своему необычному завтраку. — Удивительно, что на стене не отпечатался силуэт моего тела, — добавила она и засмеялась, поднеся к губам Габриеля ложечку с мороженым.

Габриель позволил себя накормить. Потом он высунул язык, облизывая губы, и от этого жеста у Джулии закружилась голова. На нее нахлынули картины их бурного утра. Одна картина так и застыла перед ее мысленным взором.

«Боги, управляющие мужчинами, которые сами являются богами секса и которые наслаждаются тем, что доставляют удовольствие своим любимым… благодарю вас за это утро».

— Так у меня было впервые, — сглотнув, призналась Джулия.

— Но не в последний раз. Это я тебе обещаю.

Габриель облизал губы, намеренно провоцируя Джулию. Ему хотелось увидеть, как она начнет ерзать на стуле.

Джулия наклонилась, чтобы чмокнуть его в щеку. Однако Габриелю этого было мало. Он обнял ее за шею и притянул к себе.

Ее рот был сладким от мороженого и ни с чем не сравнимого вкуса, именуемого Джулией Митчелл. Габриель даже застонал, сожалея, что не может прямо сейчас увести ее в номер и повторить их ночной эксперимент или хотя бы то, что было в музее…

— Можно тебя спросить?

Джулия уткнулась в вазочку с мороженым, чтобы не встречаться с ним глазами.

— Конечно.

— Почему ты говорил, что я твоя невеста?

— Слово fidanzata имеет несколько значений.

— Но основное — это «невеста».

— Я не мог назвать тебя ragazza, [6] поскольку это слово не выражает глубины моих чувств к тебе.

Габриель пошевелил затекшими пальцами ног: новые ботинки ему жали. Он мучительно думал, что говорить дальше, если дальнейшие слова вообще требовались. Подумав, он решил хранить молчание. Если бы не ботинки, он бы вообще застыл на месте.