Габриель вздрогнул. Точнее сказать, попятился назад, словно получив удар. Он закрыл глаза, тихо застонал, а пальцы сжались в кулаки.

Все видели, как его лицо мгновенно приобрело призрачную белизну.

— Ты ранишь меня, Джулианна, — прошептал он.

— Ты спас свою работу, но не желаешь даже поговорить со мной? Как ты мог это сделать?! — закричала она.

Он распахнул глаза — два ярких, горящих сапфира.

— Думаешь, я посмел бы явиться, трахнуть тебя и назвать это прощанием? — Самообладание тяжело давалось Габриелю. Джулия видела, как у него трясутся кулаки.

— Так это было прощанием? — спросила она, зацепившись за последнее слово.

Глаза Габриеля, как лазеры, посылали Джулии лучи, словно он пытался что-то передать ей, минуя слова. Он подался вперед. Их лица разделяли считаные дюймы.

— Я тебя не трахал. Я никогда тебя не трахал, — едва слышно прошептал Габриель. Потом он выпрямился, и расстояние между ними стало больше. Неспешно втянул в себя воздух. — Ты была готова угробить свою жизнь ни за что. Столько лет тяжелой работы. Все, о чем ты мечтала, чего хотела достичь… все это было бы отнято от тебя, и ты бы уже никогда не смогла вернуться на прежние позиции. Мне было невыносимо видеть, как ты совершаешь научное самоубийство. Я тебе говорил, что ради твоего спасения готов спуститься в ад. Именно это я и сделал. — Габриель поднял голову. — И сделаю снова.

Джулия подскочила к нему, тыча пальцем ему в грудь.

— Нечего принимать за меня решения! Это моя жизнь, мои мечты. Если я захочу их порушить, кто ты такой, черт возьми, чтобы отнимать у меня право самой решать? Я думала, ты любишь меня, Габриель. Думала, ты поддержишь меня, когда я решусь отстаивать себя. Не об этом ли ты мне говорил? А ты, оказывается, заключил с ними сделку и избавился от меня?

— Когда вы оба соблаговолите заткнуться? — не выдержала Сорайя. — Хотите, чтобы вас увидел вышедший декан? Идемте, Джулия. Немедленно.

Сорайя взяла свою клиентку за локоть. Джон тоже пытался разъединить переругивающихся влюбленных.

— Тебя никак подменили? Они велели прекратить, и ты спешишь подчиниться? Габриель, когда вообще ты следовал правилам? Или теперь вдруг решил стать послушным? — спрашивала все еще взбешенная Джулия.

Лицо Габриеля мгновенно изменилось.

— У меня не было выбора, Элоиза, — прошептал он. — Обстоятельства оказались сильнее…

— А я думала, мое имя — Беатриче. Все понятно: Абеляр бросил Элоизу ради сохранения своего положения. Что ж, тогда имя мне определено правильно, — презрительно бросила Джулия, отходя от него.

В этот момент из зала вышел профессор Мартин. Увидев их, он нахмурился и пошел к ним.

Габриель повернулся к нему спиной и прошептал:

— Прочти мое шестое письмо. Четвертый абзац.

Джулия покачала головой:

— Я не ваша аспирантка, профессор, и не собираюсь выполнять ваши задания по чтению.

Сорайя потащила Джулию к лестнице, и они стали торопливо спускаться вниз. Торопливость была вполне оправданной, поскольку из зала в это время вышли члены комитета.

Едва Джулия ушла, Габриель ретировался в мужской туалет. Позвонить ей он не рискнул — Джереми тоже мог зайти в туалет. Габриелю очень не понравилось, что Джулия разгадала смысл его поведения перед членами комитета. Открыв кран, чтобы шум воды заглушал прочие звуки, он достал свой айфон и написал короткое, но все объясняющее письмо.

Отправив письмо, Габриель закрыл кран, убрал мобильник в карман пиджака и покинул туалет, стараясь выглядеть мрачным и сокрушенным.

Когда он подходил к адвокату и профессору Мартину, у последнего застрекотал мобильный телефон.

Проснувшись на следующее утро, Джулия почувствовала, что оцепенение прошло. Сон был для нее желанным отдыхом от реальности, если не считать снившихся ей кошмаров. Все они были связаны с тем далеким утром, когда она проснулась одна в яблоневом саду. Испуганная, потерявшаяся, не знающая, куда исчез Габриель.

Был почти полдень, когда она выбралась из постели, чтобы проверить почту и СМС-сообщения. Джулия ожидала найти хотя бы короткое объяснительное электронное письмо. Хватило бы одной строчки. Но никаких писем от Габриеля не было.

Ей вспомнилось его более чем странное поведение вчера. С одной стороны, он уверял ее, что их поспешное ночное свидание не было траханьем, с другой — вдруг назвал ее Элоизой. Неужели он во всеуслышание и даже с какой-то бравадой объявил о прекращении их отношений? Джулии не хотелось верить, что Габриель способен на подобную жестокость. Тогда зачем он употребил слово «прощание»? Габриель умел выбирать слова.

Джулия чувствовала, что ее предали, и это чувство успело проникнуть вглубь ее существа. А ведь Габриель обещал, что никогда не оставит ее. Но похоже, он торопился взять свое обещание назад, вопреки тому, что университет был не вправе вмешиваться в его личную жизнь, а Джулия уже не являлась его аспиранткой.