Шрифт:
— Нет, о смерти как-то не думалось, — твердо произносит Николай Яковлевич. — Мы молодые, отчаянные, бесшабашные были…
В армии, на фронте и особенно после окончания войны Николай Яковлевич продолжал приобщение к партийной работе. В 1947 году, будучи старшиной и комсоргом школы младшего комсостава связи, он избирается делегатом на окружную партийную конференцию. (Евдокимов: «В перерыве накупил книг, еле довез».) В этом же году становится кандидатом, в следующем — членом партии, а вскоре — и секретарем партбюро школы.
Каптерка старшины постепенно превращается в филиал библиотеки, в которой были и учебники для подготовки в восьмой класс. А служба и партийная работа забирают все время, с утра до вечера. Трудно, но хорошо на душе! Потому что солдаты и сержанты называют его тепло и уважительно — «наш старшина». Потому что командование высоко ценит его труд и армейская газета пишет о нем:
«Старшина Евдокимов постоянно воспитывает у подчиненных чувство войскового товарищества и дружбы, внушает им твердую веру в силу этой дружбы. Подчиненные любят к уважают его за простоту и вежливость, за требовательность к себе и во всем следуют его примеру. Коммунист Евдокимов большое внимание уделяет политическому воспитанию воинов. Его беседы солдаты и сержанты слушают с увлечением и интересом. О безупречной и добросовестной службе старшины Евдокимова убедительно говорят 23 благодарности и именные часы…»
Но самой большой наградой был отпуск к матери. Как ехал тогда, в 1948 году, с Дальнего Востока, как добирался до родной Орловщины, об этом можно целую приключенческую повесть написать. Последние двадцать пять километров шел пешком по непролазной грязи. А увидел свой дом и ахнул: состарился, прохудился под ветрами войны, пожух. У матери топить нечем, и кругом нищета ужасающая. Во всей деревне всего две лошади, пахать готовятся на себе. Выложил солдатский гостинец матери, сестрам, а больше чем помочь? Через трое суток простился:
— Не плачь, мама, как демобилизуют, приеду, помогу!
Через год снова награда — отпуск за первое место школы в боевой и политической подготовке. Теперь деньги, скопленные за прыжки им, инструктором парашютной подготовки, уже не на книги, а матери на корову пошли. С собой вещи, одежду привез. Помог по хозяйству, прочитал в школе лекцию о международном положении — и обратно…
И вот в октябре 1950 года последняя награда в добавление к боевым, фронтовым — волнующие проводы из армии на вокзале, куда вся школа, нарушая распорядок дня, явилась строевым шагом. С громовыми криками:
— Нашему старшине, ура!
С ответом, который Николай Евдокимов произнес, едва справившись с комком в горле:
— Служите отлично, старшина вас не подведет!
До самого отправления поезда начальник школы и другие офицеры продолжали отговаривать Евдокимова:
— Напрасно уезжаешь!
— Надумаешь, возвращайся сразу, по службе пойдешь быстро!
— Давай по политической части или в школу контрразведки!
— Что, коров решил пасти?
Отвечал:
— Куда мне дальше в армии со своей семилеткой? Поеду строить Куйбышевскую ГЭС. Буду заканчивать десятилетку, а там посмотрю, что и как…
Кто-то сказал:
— Быть тебе секретарем райкома!
Тогда в это всерьез не верили, но говорили, видно, неспроста…
— Ура старшине, ура! — неслось вслед медленно набиравшему ход поезду.
Все, уехал!.. Разве тут сдержишь слезу?.. Долго еще стоял Николай Евдокимов в тамбуре, не закрывая двери, прощально махая рукой. С неуемным волнением и чувством сыновней благодарности расставался он с армией. С собой увозил добрую память о многих товарищах-друзьях, отличные характеристики, грамоты, благодарности, именные часы, два мешка книг, положенный солдатский паек и скарб…
4
Еще до демобилизации Николай Евдокимов договорился с матерью и сестрами: они продают дом, он помогает им перебраться в Борский район, к тетке, в колхоз имени Клары Цеткин, а сам устраивается на строительство ГЭС или в Куйбышеве и поступает в вечернюю школу. Но и тут вдруг возникли очередные препятствия. Николай встал на партийный и военный учет, и начались нервотрепные паспортные хлопоты с многократными путешествиями за семнадцать километров в Борское районное отделение милиции. Раз «деревенский» — паспорта тебе не положено! Не дают и все — был тогда такой порядок. А без паспорта разве можно в город ехать!..
И хотя расстраивался, огорчался очень, а порой даже в легкую панику впадал, без дела не сидел. Одновременно с покупкой и устройством дома, самостоятельной подготовкой для поступления в восьмой класс организовал в колхозе кружок по изучению истории партии. Да так увлекся и увлек слушателей, что этот его кружок уже вскоре превратился в едва ли не самый отрадный огонек общественной жизни тогда еще не повеселевшей, еще не окрепшей послевоенной деревни. Устроившись завхозом школы, Николай Евдокимов, пересилив неловкость и смущение, садится за парту восьмого класса, ученики которого были моложе его чуть ли не на десять лет. А к концу весны выдали ему наконец паспорт, открыв дорогу в город.