Шрифт:
Михаил утвердительно кивнул.
Олег предложил ему раздеться, сесть. Михаил не стал отказываться и, усевшись поудобнее, сообщил хозяину, что он приехал из Варшавы.
— Что-нибудь привезли от Мильского? Вы, конечно, его знаете?
— Да, я Мильского хорошо знаю, но вам ничего от него не привез.
— Так вы приехали в Сызрань работать?
— Нет, я был у Короткова и заехал сюда. Мне обязательно нужно было повидать вас.
— Пожалуйста, я вас слушаю.
— Наши руководители, в том числе и Мильский, просят вас приехать в Варшаву. Я должен дать маршрут и снабдить паролем…
Казалось, его слова не удивили Караваева. Молодой человек внимательно слушал, не перебивал. И только когда Михаил закончил инструктаж о технике перехода границы и спросил, когда Олег предполагает отправиться в Варшаву, ответил:
— Скажите, что мне нужно завершить кое-какие дела, пусть ждут меня месяца через два.
…А через час после описанной встречи у дежурного Сызранского отдела ОГПУ раздался звонок. Человек, назвавшийся Олегом Караваевым, просил срочно принять его. По взволнованному голосу дежурный понял, что сделать это нужно немедленно…
Разговор с «пришельцем из-за границы» был для Олега тяжелым испытанием. Сначала он хотел сразу же его выпроводить, потом — задержать, но он был безоружен и нужно было выяснить, чего хочет этот молодчик. Вторично читая письмо Короткова, он лихорадочно решал, что предпринять. «Выясню все, а затем прослежу, где остановился этот тип…» Но проследить ему не удалось. Михаил Николаевич, как назвал себя гость, выйдя из подъезда, словно растворился в воздухе.
Языком документов
Вершинин и Ильин обсуждали результаты встречи Козырева с Олегом Караваевым. Петр Васильевич сам ездил в Сызрань, ознакомился с рапортом дежурного по отделу, беседовал с Олегом. Нужно было принимать ответственное решение. Вывод о том, что разведка противника твердо намерена сделать Караваева связным, сомнений не вызывал, но к нему прибавилось весьма существенное дополнение — Караваев оказался преданным и надежным человеком. Это обстоятельство открывало новые возможности. Две из них были особенно заманчивыми. Во-первых, Михаил Козырев после «выполнения» задания, заслужив доверие англичан, должен получить новую «работу», несомненно сложнее и ответственнее. Во-вторых, послав Олега Караваева в Варшаву, можно было продолжить игру с английской разведкой и отделом польского генштаба, вновь взять под контроль канал связи между Валентиновым и резидентом «Барнабы». Сможет ли Караваев выполнить такую сложную роль? Верилось, что да: развит, энергичен, сообразителен, а главное — надежен…
Началась подготовка к ответственному заданию. А Михаилу Козыреву тем временем вновь предстояло тайными тропами идти за границу. Это был его последний маршрут. При переходе границы Советского Союза он погиб в случайно завязавшейся перестрелке. Вот как скажет на допросе оказавшийся в 1945 году в руках нашей контрразведки Валентинов:
«В декабре 1932 года во втором отделе польского генерального штаба я узнал, что при переходе границы из СССР в Польшу был убит Козырев. Мне передали документы, которые он вез от Короткова, но обстоятельства гибели скрыли, сославшись на несчастный случай. А месяца через три в Варшаву прибыл Олег Караваев, долго болел, так как сильно простудился во время нелегального перехода границы. Он дал вполне хорошее описание структуры и деятельности ленинградского «Клуба иностранных моряков». Не помню, откуда он почерпнул эти сведения. Подробно описал авиабригаду в Кречевицах, дал еще несколько незначительных сообщений по РККА и т. п. Находясь в Варшаве, написал несколько докладов о настроении населения. Центр заинтересовали сведения, переданные Коротковым, хотя они и нуждались в серьезных уточнениях. Меня торопили. Требовали активизировать работу «Барнабы». Ничего не оставалось делать, как готовить к заброске в СССР Караваева. Но быстро его подготовить не удалось».
Цель приезда Караваева в Самару была ясна: подтолкнуть «Барнабу», которая, по мнению англичан, к слову сказать, справедливому, работала без должной инициативы. Такова была цель Валентинова, пославшего Олега в Самару. Вершинин и Ильин поставили перед ним несколько иную задачу: Караваеву предстояло выяснить, чем же в действительности занимается Коротков, что он подготовил для передачи своим зарубежным хозяевам, каковы его планы.
…Встреча его с Коротковым произошла поздно вечером.
— Кто такой Михаил, который ко мне приезжал? — спросил Коротков.
— Михаил Николаевич — курьер-эмигрант. Много раз переходил границу. Передает поручения от Доктора.
— Разве не Мильский является главой организации?
— Нет, руководит делом бывший офицер, по кличке Доктор, Мильский же является одним из членов, но пользуется большим авторитетом.
— Скажи Мильскому, что он дурак. Они только умеют хвастаться, филькины грамоты пишут. Сами не знают, чего хотят. Запрашивает сведения о Трубочном заводе, производит ли он снаряды. Маленький ребенок и тот понимает, что если завод в данный момент и не военный, то при необходимости через десять часов будет точить снаряды… Дело не в этих сведениях и не в том, чтобы взорвать завод. Большевики новые настроят. Надо подготовить внутренний фронт, чтобы можно было ударить с тыла…
Коротков говорил зло, с раздражением, видно было, что он выкладывает свое сокровенное, над которым думал не один день.
В этом разговоре Олегу удалось выяснить, что с Мильским Коротков был связан и раньше, дал согласие возглавить все «дело», а теперь ничего делать не будет.
— Разве можно сейчас работать? — ворчал Коротков. — Каждый друг друга боится. Мильский надеялся на Клюге, — продолжал Коротков, — но тот показал ему спину, трус… Никаких сведений я тебе не дам и собирать не буду. От других они тебе тоже не нужны. Ты пойдешь без них. Будешь бороться пером. Твоя задача — обрисовать наше положение, показать другим нашу настоящую жизнь. Агитировать за интервенцию. Этим ты больше принесешь пользы делу, чем сбором сведений и взрывами. А перейдешь границу — обратно не возвращайся. Жди победы. Мильскому передай, что он идиот. Не умеет работать…