До самой темноты грохотал бой, сержант сам продолжал громить врагов из пулемета. В это время к пулеметчикам пришло пополнение под командованием помощника начальника штаба комендатуры старшего лейтенанта Константинова. В этой же группе прибыл земляк и друг Бузыцкова сержант Федор Мордяшев.

На второй день практически повторялись все перипетии первого дня боев: враги нахально напирали со всех сторон, пограничники отважно отбивались. В один из боев рядом с Бузыцковым разорвался вражеский снаряд. Он потерял сознание: у сержанта были перебиты обе ноги. Его эвакуировали с поля боя в деревню, а затем в военный госпиталь.

После излечения по пути на фронт Бузыцков был в Москве, где ему Михаил Иванович Калинин вручил высшую награду государства — орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза. На фронт вернулся лейтенантом.

Иван Дмитриевич успешно провоевал всю войну, а после нее продолжал службу во внутренних войсках МВД.

У самого Прута стоит дорогой для ветеранов-пограничников памятник героям приграничных сражений — остатки здания старой заставы, оплавленный неимоверным жаром и закопченный дымом пожарища кусок стены. На нем — мемориальная доска, по мрамору которой выбито:

Неподалеку от стены старой заставы возвышается холм братской могилы и четырехгранный, зауженный кверху высокий обелиск. Здесь покоится прах павших героев 11-й и 12-й застав.

Укромное место выбрали на берегу Волги, неподалеку от пристани, где деревья и заросли кустарника надежно укрывали от постороннего глаза. Корнев прошелся над обрывом, огляделся. Река в этот утренний час была пустынна, только на той стороне одиноко маячила рыбацкая лодка. Он сделал большой крюк по прибрежным зарослям и, не обнаружив ничего подозрительного, вернулся к радисту. Пока Анисин забрасывал на ветки антенну, колдовал над передатчиком, Корнев еще раз перечитал радиограмму, хотя составили ее накануне вечером и каждое слово в ней было продумано, взвешено, выверено.

— У меня все в ажуре, — приподнял голову Анисин.

Корнев надел наушники, протянул листок с шифровкой:

— Вызывай.

Разведцентр откликнулся сразу, на первый же позывной, словно находился не за сотни километров, под Варшавой, а где-то рядом, в окрестностях Сызрани. Едва Анисин отстучал свое традиционное «ATE», как в наушниках прозвучал перевернутый пароль, означавший, что разведцентр готов принять сообщение Провода.

Корнев вслушивался в морзянку. Передача прошла четко, только на злосчастной «щ» Анисин опять чуть не сбился с темпа. Буква эта с первого дня не давала ему покоя. Он боялся ее пропустить, поэтому Корнев старался не смотреть на него, ждал, что ответит разведцентр.

Через несколько секунд в наушниках запищало:

— Похоже, что-то замышляют, — забеспокоился Анисин. — Подвох какой-то готовят.

— Ладно, игрок, — усмехнулся Корнев. — Слушай начальство. Передавай, да спокойнее.

Анисин снова вышел в эфир. Но на половине текста Корнев оборвал передачу.

— Пока хватит. Позже отстучим полностью. А сейчас сворачиваемся.

— Может, искупаемся, Федор Викторович, раз уж мы в таком благодатном месте? — спросил Анисин, уложив рацию в противогазную сумку. И, ухмыльнувшись, добавил: — Денек-то, видать, будет жаркий.

Корнев кивнул:

— Резвись. Полчасика можем отдохнуть.

Нежась на теплом, еще не успевшем раскалиться песке, он сквозь веки наблюдал за фыркавшим от удовольствия в реке радистом: «Соображает, дьявол. Попариться сегодня действительно придется». В то, что разведцентр не смог сразу принять радиограмму, не верилось. Скорее всего, провокация, своего рода проверка. Ну и черт с ними. Пусть не думают, что тут райские условия и можно часами торчать в эфире.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как Анисин в стремительном кроле пошел от берега. Корнев приподнялся на локте и махнул рукой: