Немо, сунул мне в руки конец верёвки с привязанной к ней Евой, и повернулся к внутренней калитке, собравшись уходить.

— Стой! Ты принёс, что я тебя просил?

Немо ни слова не говоря, сорвал с плеч Евы рюкзак, и протянул мне.

— Там.

Я взял рюкзак, и полез внутрь.

— Что это? — какой-то засохший кусок, то ли глины, то ли ещё какой грязи, занимал всё внутреннее пространство.

— Её лизать.

Я не брезгливый, но…. Лизать, так лизать. Я, лизнул.

— Тьфу, какая горечь…. Ладно, после разберёмся, а сейчас иди, мойся, в таком виде за стол не пущу.

Забросив рюкзак на плечо, я потянул за верёвку.

— А вас, барышня, попрошу пройти со мной. И вас, джентльмены, тоже.

Уже входя на территорию дачного участка, посмотрел на часы.

— Надь, — я нашёл глазами девушку, стоящую около открытых воротин, — задержись на часок, я потом отработаю.

Надя, брезгливо посмотрела на Еву, протянула мне огнемёт, и молча скрылась за воротами.

До конца третьего обжига осталось всего двенадцать часов. И ещё два дня ждать остывания печи.

Передо мной стояли три «очаровательных» создания. С какого начинать? Мелкие, ходят за мамашей, как на привязи. Если её первую в душ запихну, «двое из ларца, одинаковых с лица», последуют за ней, и мы там не вместимся. А если наоборот?

— Немо. Подержи-ка маму, пока. — Я протянул верёвку свежепомытому охотничку, а сам взял пацанов за волосы и потащил в душ.

Пацаны, визжали и кусались, мамаша — шипела, я тащил, Немо с открытым ртом взирал на происходящее.

Как это смотрится со стороны? Жаль, видеокамеры нет.

— Ой, ты чего кусаешься? — один малыш, вывернулся у меня из руки, и вцепился в неё зубами, чуть не прокусив до кости. Я с трудом его оторвал, и дал затрещину. Ювенальной юстиции, здесь ещё не придумали. И я сделаю, всё, что бы до неё не дошло никогда.

— Верка, бросай своё занятие и дуй сюда. Видишь, твоего вождя кусают, и аптечку не забудь.

Верка прибежала быстро, и не разобравшись, влепила оплеуху Еве. Голова женщину мотнулась, и шипенье стихло. Стихли и пацаны, со страхом смотря на рассерженную девушку.

Не зря гонял своих дам, по оказанию первой медицинской помощи. Верка сноровисто обработала мне рану, и достала шприц. Одноразовый, мною прокипячённый и продезинфицированный, после лечения Немо. Вслед за шприцем, появилась коробка с антибиотиком.

— Нет, — я покачал головой, — это лишнее.

Верка убрала ампулы со шприцом обратно в аптечку, и зло, посмотрев на Еву, показала ей кулак.

Интересно, кто её научил?

— Спасибо Вера, иди, занимайся обедом.

Вера хмыкнула, набросила аптечную сумку на плечо и, вильнув бёдрам, ушла в дом. И всё в полной тишине. От выхода из дома, до возвращения обратно.

Мы с Немо остолбенели.

Кому-то повезёт, подумал я. Что подумал Немо, я не знаю.

Так о чём это я? А…. Об архитектуре!

Нет. Архитектура здесь не причём. Надо мыть вновь прибывших дикарей.

Веркино воспитательное воздействие, помогло. Сорванцы, послушно пошли со мной в душ, ни разу не взвизгнув. Еву, мы усадили на принесённую скамеечку, и сняли с неё верёвку. Не собачка, чай. Но Немо, на всякий случай, находился поблизости. И судя по шлепкам, раздававшимся с улицы, случай был частым.

Ирга, ставшая основным поставщиком древков для копий, за свою прямую и достаточно прочную древесину, в последнее время тень на бочку с восточной стороны не бросает по причине жидкости кроны, и вода прогрелась градусов до сорока пяти.

Пацаны кривились, и шипели. Но грязь, или чем они там мажутся, смывалась с них на раз, даже без мыла. Но мыла я всё равно не жалел. Отмыл спиногрызов до скрипоты.

— Следующий, — я отдёрнул занавеску, и вытолкал мальцов наружу. — Немо, отведи их пока в баню. И проследи, чтобы не сбежали.

Легко сказать, отмыть гражданку. Это не мелкие девчонки по двенадцать лет. Ева была старше, раза в два. Хорошо, что я в плавках.

Грудь развита, бёдра широкие, фигура взрослой женщины стала вырисовываться передо мной под струями горячей воды. А у меня так давно не было женщин…. А тут ещё чёрные глубокие глаза, с фиолетовой поволокой, смотрят сквозь тебя, и ты тонешь, тонешь….

Отмывал Еву в темпе «вальса». Я чувствовал, что при наведённой чистоте, могу не сдержаться. Но я же не зверь, насиловать, это не мой метод. Поэтому начал возбуждать в себе злость. Злость на случившийся перенос, на Немо, придурка, подложившего мне такую подлянку, на Лёлика или Болика укусившего меня за руку. Ещё и на Еву… за соблазнительность. Помогло, но не очень.