Вера была занята. С тремя помощницами, в последнее время, она занимается исключительно приготовлением еды. Ртов, на которых надо приготовить, теперь много. Это не только мой ближний круг, но и обитатели несостоявшегося детского сада.

Я настоял на таком решении, чтобы мальчишки и девчонки, бегающие по всему Ауруму, не отвлекали мам от дел. Прижимистая Верка, ворчавшая по началу на быстрый расход продуктов, быстро смирилась. Даже очень быстро. Вчера была против, а сегодня бац,… и за.

Кто их, женщин, разберёт.

Верка, окружённая плотным кольцом черноволосой ребятни, что-то щебетала на «тарабарском», перемежая его русскими словами, и не останавливаясь, проворно орудовала ножом, потроша большую рыбу.

О чём она говорит, я не понял, но вывод для себя сделал.

Мне нужно десять Верок, а лучше сто. Ни о чём не подозревая, молодая женщина, нашла идеальный способ преподавания иностранного языка. Держу пари, что дети запомнят незнакомые слова, вплетённые в понятную им речь быстрее чем, если тупо заставлять их зубрить.

А ещё Верка, не замечая того, встала у истока местного фольклора. Я ни разу не слышал, что бы аборигены рассказывали истории или сказки. Их, просто нет. Непринято здесь рассказывать о прошлых былинных героях и, об истории рода человеческого на Обновке. Не накапливаются здесь знания, а умирают вместе с носителями. А Верка… раз, и готово. Не сама, конечно, дошла до этого. Я долго ей объяснял, что такое книги, для чего они нужны, и откуда они берутся, но сочиняет она сама.

Не стал её отвлекать, пускай развлекает ребятишек. Вечером поговорю с ней и с Машкой.

Сделав круг «почёта», обойдя созданные мной артели, попенял за нерадивость. Особенно досталось Надьке. Слишком увлеклась керамической посудой, забыв о кирпичах и цементе

— Вычерпывайте колодец, и начинайте долбить известь. Чуть позже мужиков в помощь пришлю, и чтобы через три дня, когда Ева закончит первый дом, цемент был.

Границы в Надькиной голове, ещё сохранились. Есть в жизни случаи, когда мужчину надо слушать. Она знает, что я только в семье либеральный, а если дело касается Аурума, тут подвину любого, даже её.

В кузне был разгром. Уголь исчез. Горн разобрали почти до конца, и из его кирпичей, на улице собрали два очага, на которых артельные готовили еду. Инструмент, который мы с Немо аккуратно разложили на полках валялся на земле под слоем слежавшейся травы, на которой спали новоприобретённые женщины, а часть исчезла вообще.

Разбираться кто виноват, я не стал, и так понятно с чьего ведома сие учинилось.

Надьку с Евой, не смотря на всю любовь к ним, я притащил за волосы в разгромленное помещение, где задрав им юбки, всыпал по первое число. Ева, после этого, два дня спала на животе, а Надька, самая главная саботажница, неделю бегала с подбитым глазом. А на спусковой крючок под маркировкой «Всё можно», нажала Верка, но ей досталось меньше. Олеся вовремя остановила. Беременных трогать нельзя. Ага, Немо скоро батей станет.

На восстановлении кузни и на выжиг угля, ушёл остаток дня. Иван и трое старших мальчишек, так и не поняли, чего мы суетимся, и зачем всё это надо. Для наглядной агитации, мы с Немо, показали, как обрабатываются заготовки для наконечников болтов, и чем отличается железо от камня. Желающих заняться кузнечным делом, которого так и не увидели, не нашлось. Горн, из-за позднего времени мы, разжигать не стали. Один Кондрат довольно щурился, ощупывая остроту заточки наконечника и моей мачете.

Охотники остались без копий, а Аурум без мяса.

Немо, я придержал, чтобы до провинившихся дошло, что они натворили.

Ева с Надькой стояли столбами опустив головы. Сесть за стол, вместе со всеми я им не предложил.

— Завтра, — подвёл я черту, перед окончанием официальной части вечерней «планёрки», — у вас барышни, я заберу двух человек. У каждой. Пока только на пол дня. У нас некому рыть «кабан» и выжигать угол.

Надька растерянно подняла голову, но не найдя в моих глазах понимания, опустила обратно.

— Немо, завтра со своими орлами перетряси тех, кто ночевал в кузне, и подходил к ней в наше отсутствие. Кто-то из них приделал ноги инструменту. Если так дальше пойдёт дело, скоро перейдём на каменные наконечники.

Немо склонил голову в знак согласия.

Раздав задание на завтра я свернул заседание ближнего круга.

— Завтра, я жду от вас ударного труда, а сейчас, марш спать. Это касается всех.

В комнате заскрипели отодвигаемые стулья, и народ, обходя «Белые Столбы», потянулся на выход.

— Верка, останься.

Верка остановилась. Постояла в нерешительности и, села на своё место.

— Немо, закрой дверь с той стороны, мне надо поговорить с твоей женой, — выгнал я будущего папашу.