Ичан заколебался. Клетус ждал. Чувствовалось, что полковник Хан был напряжен до предела, кожа лица напоминала металл.

— Почему вы на ней не женитесь? — спросил он наконец хриплым голосом.

— Ичан… — Клетус некоторое время молчал. — Что заставляет вас думать, будто Мелисса хотела бы выйти за меня замуж?

— Вы ей нравитесь, — сказал Ичан. — Она нравится вам. Из вас получилась бы хорошая пара. Она поступает по велению сердца, а для вас главное — рассудок.

Клетус медленно покачал головой, впервые не находя слов для ответа.

— Правда, — продолжал Ичан, — она ведет себя так, словно знает ответы на все вопросы, словно ей дано право руководить моей жизнью, и вашей, и всех остальных. Но она чувствует людей — я хочу сказать, чувствует, что представляет из себя человек на самом деле. В этом она похожа на свою мать. Но по молодости Мелисса слишком многого требует от людей. Она не может понять, почему они не делают так, как, по ее мнению, должны делать. Но она научится быть терпимей.

Клетус снова покачал головой.

— А я? — спросил он. — Что заставляет вас думать, что я тоже научусь?

— Попробуйте…

— А если из нашего сближения ничего хорошего не получится? — Взгляд Клетуса стал мрачным.

— Тогда, по крайней мере, вы спасете ее от де Кастриса, — глухо ответил Ичан, — Она хочет лететь к нему, чтобы заставить меня отправиться за ней — на Землю. И там мне придется собирать осколки. Это все, что останется от ее жизни после всего этого. Для некоторых женщин такие вещи не имеют значения, но я знаю свою Мелли. Вы хотите, чтобы она досталась де Кастрису?

— Нет, — произнес Клетус неожиданно спокойно, — И этого не произойдет, обещаю вам.

— Может быть. — Ичан поднялся со стула. — Я сейчас пришлю ее.

Он развернулся и вышел.

Через несколько минут в дверном проеме появилась Мелисса. Она искренне улыбнулась Клетусу, вошла и села на тот стул, на котором только что сидел ее отец.

— Они говорят, что вылечат ваше колено, — сообщила она. — Я рада.

Он смотрел, как она улыбается, и на мгновение ему вдруг показалось, что сердце его как-то странно шевельнулось в груди. Слова Ичан Хана звучали в его ушах, и тщательно охраняемая стена, которую он воздвиг вокруг себя в результате уроков, преподнесенных ему жизнью и людьми, угрожающе закачалась.

— Я тоже, — услышал он свой ответ.

— Я сегодня разговаривала с Арвидом… — продолжала она.

Он видел, что голубые глаза девушки не отрываются от его глаз словно загипнотизированные.

— Мелисса, — проговорил он медленно, — что бы вы сказали, если бы я попросил вас выйти за меня замуж?

— Пожалуйста… — выдохнула она.

Он отвел взгляд, отпуская ее. Она отвернулась.

— Вы знаете, что я должна думать прежде всего об отце, Клетус, — сказала она тихо.

— Да, — согласился он, — Конечно.

Внезапно она снова посмотрела на него, сверкнула белозубой улыбкой и положила ладонь на его руку, лежащую поверх простыни.

— Но я хотела поговорить с вами о другом. Знаете, вы действительно необыкновенный человек.

— Правда? — Он выдавил из себя улыбку.

— Вы сами знаете это, — заметила она. — Все произошло именно так, как вы обещали: вы выиграли войну в Бахалле и сделали это всего за несколько недель силами только дорсайских войск. Я слышала, вы сами собираетесь стать дорсайцем. Теперь ничто не помешает вам написать свою книгу. Ваши дела здесь закончены.

Боль пронзила его душу, и стена снова сомкнулась вокруг него. Он опять находился в одиночестве среди людей, которые не понимали его.

— Боюсь, что нет, — сказал он. — Это еще не конец. Закончилось только первое действие. Фактически все только начинается.

Мелисса удивленно посмотрела на него.

— Начинается? — переспросила она, — Но сегодня вечером Дау улетает на Землю. И не собирается сюда больше возвращаться.

— Думаю, он все-таки вернется, — возразил Клетус.

— Вернется? Почему?

— Потому что он честолюбивый человек, — ответил Клетус, — а я собираюсь показать ему, как можно удовлетворить его честолюбие.

— Честолюбие! — Ее голос зазвенел от удивления. — Он один из пяти первых секретарей Верховного совета коалиции. Еще год или два, не больше, и Дау станет членом Совета. Чего еще он может хотеть? Ведь у него все есть!

— Нельзя удовлетворить честолюбие, все время подкармливая его, как нельзя погасить огонь, подбрасывая в него хворост, — изрек Клетус. — Для честолюбивого человека то, что у него уже есть, — ничто, имеет значение лишь то, чего у него нет.