Шрифт:
– Митрич! Запускай мотор, а то, ей-богу, под трибунал пойдешь!
Митрич был неумолим:
– Воля ваша, Василь Иосич. Трибунал так трибунал. Но за штурвал вас выпимши – не пущу. Вот что хотите делайте – не пущу.
Сталин выхватил пистолет:
– Застрелю!
Правда, глаза его при этом улыбались. Засмеялся и Клещев:
– Тихо, Вась, тихо. Успокойся. Ведь он прав… по существу. Ты уже сегодня и так «дал дрозда»! Ну его…
Успокоив друга, Иван пошел к своему самолету. Василий махнул рукой и достал папиросу.
– Эх, дурак ты, Митрич. Ваньке в Москву надо. Срочно! Митрич был счастлив, что пьяный командир остается при нем.
– Понимаю, товарищ полковник, понимаю. Пусть один и летит.
– Чего ты понимаешь? – передразнил его Сталин. – Там любовь. Лю-бовь! А это что такое?
Они остановились возле самолета, Сталин заметил оброненный гаечный ключ. Эта находка заставила заволноваться неизвестного, притаившегося за баками с горючим.
– Митрич, это что за бардак? – Сталин щелчком отбросил окурок и нахмурился.
Техник поднял ключ, но ничего не успел ответить. Сзади раздался зычный окрик Ивана, успевшего уже занять место в кабине:
– Митрич, давай, крутани!
Техник бросился к пропеллеру, а Василий тяжело опустился на траву. Самолет Клещева никак не желал заводиться. Сталин долго смотрел на все попытки Митрича запустить мотор, а потом встал и, усмехнувшись, сказал:
– Не! Не выйдет, Вань. Что-то не везет тебе последнее время ни с самолетами, ни с бабами.
Митрич перестал крутить пропеллер и бессильно вытер пилоткой вспотевший лоб. Клещев спрыгнул на землю.
– Не говори!
Василий похлопал друга по плечу.
– Вань, а ты ей сразу по приезде – по шее. По ше-е! Бабы, они только это и понимают.
Клещев вздохнул:
– Зоя не такая. Ты ее не знаешь.
– Угу, – скептически кивнул Сталин. – Я их слишком хорошо знаю. Все они одинаковые! – Василий презрительно фыркнул и с надеждой добавил: – Ваня, а может, ну ее? Отложишь разборы до завтра? Как там поет Утесов: «Как много девушек хороших, как много ласковых имен…»
Но Клещев так посмотрел на него, что Василий отвел глаза и повернулся к Митричу:
– Ну что, Митрич, а командира полка ты пустишь за мой штурвал?
Техник снял пилотку и почесал затылок.
– Вообще-то нежелательно… Сталин хлопнул друга по плечу.
– Давай, Вань, пересаживайся! Только прошу: одна нога – там, другая – тут.
Иван быстро взобрался в кабину сталинского истребителя и перед тем как завести мотор крикнул:
– Спасибо, Вась, к вечеру буду!
Через несколько минут самолет Сталина вырулил на взлетную полосу, затем прошел рулежку и взмыл в черное небо…
Глава 3
С утра пораньше Алексей уже был на ногах. Предстоял довольно хлопотный денек. Ему нужно было побывать в МУРе и разобраться в деталях вчерашней перестрелки на улице Фрунзе. Происшествие казалось рядовым: диверсантов ловили почти каждый день, и никто бы не обратил на этот случай особенного внимания, если б не одно «но». Закавыка заключалась в том, что все случившееся произошло в двух шагах от Кремля, следовательно, попадало под пристальный контроль комендатуры.
Казарин дождался трамвая и, протиснувшись сквозь спины пассажиров, оказался на задней площадке. Он достал мелочь, чтобы купить билет, но его опередил гражданин с баулом.
–До Петровки, – пробурчал мужчина и протянул рубль.
– Сдачи нет! – так же неласково ответила ему кондукторша.
– Да у вас ее никогда нет, – огрызнулся гражданин. – Давай сдачу – и точка!
Кондукторша покраснела от злости и закричала:
– Гражданин, сойдите с трамвая!
– А почему не с ума? – сострил кто-то рядом, и весь вагон заржал.
Алексей, так и не заплатив, спрыгнул на повороте, и вагон, дребезжа стеклами, позвякивая соединениями на стыках рельсов, пополз дальше.
В МУРе Казарин застрял надолго. Сначала никак не появлялся следователь, а когда он все же пришел, то тут же убежал, бросив на ходу:
– Извини, старик, подожди пару минут. Начальство вызывает.
Алексей не успел возразить, как милиционер скрылся в коридорах МУРа.
Казарин сел на стул и начал терпеливо ждать.
Прошло полчаса, но следователь не появлялся. И Лешку стало клонить ко сну. Какое-то время он мужественно боролся с дремотой, но усталость взяла свое.