Молитва стала единственной реальностью призрачного мира, и слова ее звучали как слова присяги, обещания выстоять, без которого теряло смысл все остальное.

— …и пореши льва и змия. Яко на Мня упова…

Ему показалось, что рядом с ним возникли души его предков-воинов.

И слова молитвы неслись к ним, пробиваясь через камни, разрывая на мгновение плен мрака потустороннего пребывания их в скорбных местах обитания, как напоминание о бренности и ничтожности перед лицом Смерти.

Молитва льется и льется, и слова ее растворяются в вечернем воздухе…

Пауза…

— Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его… …яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога…

Не было прошлой жизни, не было мира — была одна только иллюзия того, что война в его жизни присутствовала всегда и будет вечно. Страх, опасность, ощущение того, что ты лишний, чужой в этой жизни — все это навязчивая сюрреальность, претендующая на вечность.

— …и со всеми святыми во веки. Аминь.

Все… машина почти уперлась бампером в грудь.

На мгновение повисла тишина, нарушаемая только лишь урчанием автомобильного двигателя.

От стоящих вдоль дороги сосен потянуло холодом, небо мгновенно потемнело.

— Ты чего тут расселся, конь педальный? Ну-ка уйди с дороги.

Сытые, самодовольные хари прилипли к стеклу. Золотые цепи на крепких мускулистых шеях, короткая стрижка, уверенные в своей правоте взгляды.

— Ты плохо слышишь, урод? Тебе прочистить уши?

Двое парней в спортивных костюмах неторопливо выбрались из машины. Вразвалку подошли к Женьке. Над его головой взлетел кулак.

— Господи, дай мне сил…

Первый парень ничего не успел понять, Женька поднырнул под его руку, коротким тычком вогнал нож в правое подреберье. Не пытаясь удержать падающее тело, выдернул окровавленный нож и развернулся лицом ко второму:

— Де дика хуьлда хьан. Здравствуй, мой белый хлеб, сейчас я буду тебя есть. — Женька опять не знал, почему он заговорил на чеченском. В глазах парня отразился ужас:

— Слышь, братан, так ты из бригады Бесика. Мы же со зверями, с вами то есть, не воюем, и это наша точка. Ты что-то попутал!.

Женька ударил его кулаком в кадык.

— Закрой рот, тварь.

Пока парень хрипел и кашлял, лежа на земле, Женька скрутил за спиной ему руки. Вытер окровавленный нож о его небритую щеку.

— Ну что, молись, сука, сейчас я буду тебя медленно резать. Ты хорошо меня слышишь? Медленно и с очень большим удовольствием резать. Твоему дружбану повезло больше, он уже не чувствует боли. Он в царстве вечной охоты.

Парень судорожно забился в конвульсиях, пытаясь разорвать веревку, связывающую руки.

— Братан, подожди, давай разберемся. Мы ходим под Пашей Цирулем, и если какая-то непонятка возникла, зачем нам-то воевать. Скажем бригадирам, пусть они на стрелке и решают.

Женька медленно провел ножом по его груди. Острое лезвие разрезало белую ткань футболки, задевая кожу. Края ткани набухли кровью. Лежащий на земле человек завыл, пытаясь на спине уползти от человека с такими страшными глазами.

— Хочешь жить? По глазам вижу, хочешь. Тогда я дам тебе шанс. Только один. Хочешь?

Бандит закивал головой.

— Сейчас я дам тебе телефон, и ты скажешь, что все в порядке, деньги у пасечника вы забрали. Сейчас на полчаса заедете к Бесо и потом на базу. Ты меня понял?

Потом я довожу тебя до города, выливаю в горло литр водки, чтобы ты сразу отрубился и на меня свою братву не навел, бросаю тебя и ухожу. Сейчас по ночам еще тепло, не замерзнешь. Машину заберу, уж не обессудь. Ну так что, по рукам?

— Да, да, да! Я согласен, телефон в машине. Найди в памяти — Цируль.

Женька поднес к его лицу телефон:

— Павел Андреевич, это я, Игорь Жокей. Да, все сделали, бабки взяли. Мы тут на часок к Бесику заскочим. Да нет, все нормально. Мы машину его нечаянно зацепили, сейчас рамс этот разведем, за ущерб заплатим и домой. Нет, помощь не нужна. Да, конец связи.

Женька забрал у него мобильник и медленно положил к себе в карман. Потом обыскал машину, нашел помповое ружье, спортивную сумку с деньгами. Подумав, разрезал веревку на руках пленника.