Многие офицеры, состоящие в «тайной организации» Алексеева как в Москве, так и Петрограде и получившие там значительное содержание и поддельные документы, на пути в Новочеркасск… терялись. Тем не менее около двух тысяч все же прибыли на место. Солдат, ответивших на призыв, оказалось очень мало. «Одно имя Корнилова, восстановившего в армии смертную казнь, стало для большинства синонимом смерти», — заметит бывший военный корреспондент в Маньчжурии, будущий атаман Дона Краснов. Зато в армию добровольцев вступали студенты и кадеты, а также отдельные уцелевшие бойцы из «женского батальона» Керенского. Необходимо было их разместить, накормить, одеть, вооружить. Тайной московской организации удалось собрать 8 миллионов рублей; местные пожертвования составили 2 миллиона. Прибывшие в Новочеркасск представители французской и британской военных миссий обещали 100 миллионов рублей. Лишь англичане сдержали слово… несколько месяцев позднее. Незначительную сумму согласилось предоставить правительство Дона. Вывернул все свои карманы также и Каледин.

Добыли самую разнородную по своему виду униформу, общим был лишь нашиваемый на рукав угол из лент национальных цветов. 27 декабря 1917 (8 января 1918) года Корнилов в своем воззвании объявил: «Новая армия должна стать на страже гражданской свободы, в условиях которой хозяин земли русской — ее народ — выявит через посредство избранного Учредительного собрания державную волю свою».

Что можно было пообещать добровольцам, кроме лишений, ранений и смерти? Только победу в отдаленном будущем? Они были согласны идти на это. Конечно, в армию могли затесаться мошенники и авантюристы, ищущие собственную выгоду. Но какую выгоду извлечешь из четырехмесячного пребывания в разношерстном воинстве, чье содержание ничтожно. 30 рублей в месяц получали солдаты, а офицеры, независимо от звания, — 100 рублей. Отбор произошел сам собой.

Еще до того, как существование Добровольческой армии было официально признано, она по просьбе атамана Каледина отразила атаки красных, начавших серьезно интересоваться Доном. Добровольцы также подавили внутренние восстания. Их боевые рейды позволили несколько улучшить вооружение, но оно все еще оставляло желать лучшего. Регулярная казачья армия отказывалась участвовать в боевых действиях и склонна была сохранять нейтралитет. Тогда добровольцы стали прибегать к «системе Д». С благословения своего руководства и самого атамана они обменивали у казаков, предварительно споив их, бочки водки на пушки и пулеметы. Ночью со складов казаков исчезали ружья и патроны.

Все эти «предметы первой необходимости» могли бы быть добыты более достойным образом, если бы не столь значительный недостаток денег. «Казачьи комиссары, — вспоминал Деникин, — продавали все что угодно, все, что находилось под рукой, включая и свою совесть».

Постепенно большевики усилили свое давление на Дон. Мини-батальоны и мини-полки добровольцев сражались теперь на нескольких фронтах. Таганрогским фронтом командовал полковник Кутепов, бывший командир известного Преображенского полка, человек настолько же мужественный, насколько и упрямый. Под его началом находился капитан Скоблин, также храбрый, но… чрезвычайно подверженный влияниям.

В этот день стояла задача захватить находящуюся в руках красных железнодорожную станцию. Операция прошла успешно, Кутепов и Скоблин вышли на перрон станции, увидели лежащий невдалеке труп. Железнодорожник лежал, скрючившись, с распоротым саблей животом. В рот ему были засунуты жалкие и кровоточащие атрибуты мужественности. На обнаженной груди фотография, на которой изображены два молодых человека в форме юнкеров и стояла надпись: «Нашему дорогому папе».

Полковник перекрестился, капитан взвыл от бешенства:

— Монстры! Мерзавцы!

Он склонился над фотографией.

— Я узнаю блондина, он служит в моей части. Эти презренные негодяи убили его отца! Они дорого мне за это заплатят.

Вокруг собрались солдаты. Один из юнкеров вышел вперед, это был сын казненного. Тем временем на вокзал прибыл вагон, он привез около двадцати большевиков, взятых в плен на соседней станции. Прежде чем кто-либо успел его остановить, юнкер разрядил свой карабин в толпу пленных. Его разоружили слишком поздно, он зарыдал.

Скоблин попытался его успокоить:

— Мы отомстим за твоего отца, можешь на меня положиться! Даю тебе слово чести!

Интересно отметить, что в 1930 году этот же самый Скоблин, ставший советским агентом, вероятнее всего, участвовал в похищении своего бывшего шефа Кутепова, организованном в Париже агентами ГПУ. А еще через семь лет он лично будет руководить двумя другими похищениями — генералов Деникина и Миллера, из которых удачным будет лишь второе, а затем исчезнет, не оставив никаких следов.

С начала 1918 года отдельные стычки начали перерастать в смертельные бои. Донские казаки все еще колебались, не зная, чью принять сторону. После того как Таганрогский порт оказался в руках красных, которые вплотную подошли к Ростову и Новочеркасску, командующие Добровольческой армией созвали совет. Продолжать защищать тех, кто не хотел, чтобы их защищали, — равнозначно самоубийству. Нужно было уходить. Но куда идти? На юг, к Екатеринодару, столице Кубани, где, как казалось, собираются другие «добровольцы»? В степь, на Север, где можно было бы провести остаток зимы? В конце концов решили: в самое ближайшее время надо оставить крупные города Дона — непосредственную цель красных. Деникин собрался предупредить Каледина о скором отходе. Атаман начал умолять его отложить эвакуацию добровольцев.