Теперь этих кандидатур появилось на удивление много, чуть не каждый вечер приходил новый мужчина, и Лиза должна была тихо сидеть у себя в комнате, делать уроки и не мешать тете Вике устраивать свою судьбу.

Потом выяснялось, что очередной претендент тоже не оправдал возлагавшихся на него надежд, Вика, всхлипывая, жаловалась племяннице, как трудно женщине в наше суровое время найти порядочного свободного человека, чтобы устроить свою судьбу, и подливала себе в стакан красное вино из бутылки.

— Все порядочные женаты, — говорила она, прихлебывая из стакана, — а все свободные — сволочи. Сволочи или козлы.

Со временем претенденты на Викины руку и сердце появлялись все реже, а менялись все чаще, да и были они все более потертыми и неказистыми. Бутылка с красным вином пустела все быстрее и быстрее, Викины жалобы становились все более злыми, и она со все большей неприязнью поглядывала на племянницу, постепенно проникаясь убеждением, что именно Лиза виновата в том, что ей, Вике, не удается устроить свою судьбу. Она начала поколачивать племянницу — тихо, без свидетелей, один на один, не слишком больно — только для того, чтобы выместить на ней свою обиду за несложившуюся, неудавшуюся жизнь. Лиза ни разу не заплакала — она смотрела на тетку исподлобья злым памятливым взглядом и думала, что не спустит ей своих обид.

Протрезвев, Вика плакала, обнимала племянницу и просила у нее прощения, но для Лизы эти слезы и объятия были еще хуже побоев, гораздо хуже.

Училась Лиза хорошо, особенно увлекалась химией, даже оставалась после уроков на занятия химического кружка. Толстая невысокая химичка с жалостью смотрела на симпатичную способную девочку, лишенную родительской любви и заботы, приносила ей домашнее печенье, пирожки, но Лиза сдержанно благодарила ее и отказывалась, с увлечением погружаясь в очередной химический опыт.

Тетя Вика на глазах старела и дурнела. Она пила все больше и постепенно с красного вина перешла на дешевую водку, которую приносили ее одноразовые приятели. Теперешних приятелей трудно было даже представить себе в роли потенциальных спутников жизни. Немолодые, небритые угрюмые мужики появлялись вечером и исчезали под утро, похожие друг на друга. Иногда им не хватало принесенной с собой водки, и тогда тетка стучала в Лизину комнату — красная, опухшая, всклокоченная, в полурасстегнутом халате, — протягивала племяннице скомканные бумажки и посылала ее за водкой.

Лиза знала, где можно купить спиртное в такой час, — у таксистов или у толстого Валеры в соседней подворотне.

Однажды утром Вика и ее небритый друг не вышли из комнаты. Лиза позвала соседей, те вызвали «Скорую помощь», и усталый, измученный суточным дежурством доктор констатировал у обоих смерть от отравления метиловым спиртом.

После этого события Лиза утратила интерес к химии и перестала посещать кружок. Толстая химичка узнала о том, что произошло, вспомнила опыты, которые ставила ее ученица в последнее время, и очень испугалась, хотя и не поверила самой себе.

В квартире появилась злобная тетка из жилконторы с поджатыми губами и перманентной завивкой, которая громко заявила, что несовершеннолетняя не может проживать одна и поэтому квартиру у Лизы отберут.

Эта жэковская тетка даже успела привести своего племянника, который обмерил кухню и уже собирался ехать за мебелью, но в это время появилась Алевтина Антоновна.

Она плакала, обнимала Лизу, говорила, что только сегодня узнала о трагедии. Жэковская мегера потребовала у Алевтины документы и грозилась выгнать ее с участковым, но Алевтина покрыла ее матом, чего раньше никогда не делала, а потом проявила несвойственную ей прежде целеустремленность, начав с комиссии по делам несовершеннолетних и закончив кабинетом невероятно высокого партийного начальства, где ее наконец выслушали, и отстояла Лизину квартиру.

Сыграло свою роль и то неожиданно всплывшее обстоятельство, что покойная Вика в свое время за взятку умудрилась оформить одну из двух комнат как нежилую, так что квартира по документам числилась однокомнатной, и к Лизе никого не подселили.

Лиза Бачанова окончила школу с прекрасными оценками, но она была на редкость развитой девочкой и уже понимала, что поступить в тот институт, какой она для себя выбрала, без денег и связей практически невозможно.

А выбрала Лиза Институт советской торговли — как она считала, единственный вуз, который может обеспечить безбедное будущее.

Алевтина Антоновна как-то в ответ на упорные расспросы рассказала Лизе о том большом начальнике, который помог ей отстоять Лизину квартиру. Развитая девочка к тому времени уже поняла главный закон психологии: она знала, что люди недолюбливают тех, кто им помог, но любят тех, кому помогли сами.

Повторив проявленные Алевтиной чудеса целеустремленности, девочка сумела пробиться на прием к своему благодетелю, чтобы лично выразить ему свою признательность.

Благодетель был тронут. Воспоминания о собственном благородном поступке приятно согрели его очерствевшее сердце, и он решил принять посильное участие в судьбе красивой и благодарной сиротки. Одного звонка оказалось вполне достаточно, чтобы решить вопрос с поступлением в институт...