Какъ бы то ни было, количество антропологическаго матеріала, съ теченіемъ времени продолжало увеличиваться, мало по малу явилась потребность сгруппировать его въ систему, сопоставить вмѣстѣ его различныя категоріи, внести въ него болѣе точные методы. Для успѣшной дальнѣйшей разработки науки, нужно было прежде всего яснѣе сознать ея задачу и опредѣлить точнѣе ея возможныя цѣли, чтобы направить, соотвѣтственно имъ, дальнѣйшія изслѣдованія. Такой счастливый моментъ совпадаетъ съ 1859-60 годами, къ которымъ вообще можно отнести начало новаго періода развитія антропологіи.

На самомъ рубежѣ этого періода стоитъ сочиненіе профессора Вайца: "Антропологія первобытныхъ народовъ" (Anthropologie der Naturvölker), первый томъ котораго, посвященный вопросамъ о единствѣ человѣческаго рода и естественнаго состоянія человѣка. вышелъ въ 1859 году. По своему содержанію, это сочиненіе замыкало собою предыдущій періодъ. Въ немъ, съ необыкновенной эрудиціей, были сопоставлены и критически разобраны всѣ факты, добытые предыдущими изслѣдованіями, и не прибавлено въ сущности ни одного новаго. Но что въ немъ было новаго, это воззрѣніе на задачи изслѣдованія и цѣль антропологіи. Но мнѣнію Вайца, антропологія должна служить звеномъ, связывающимъ естественнонаучное познаніе человѣка съ историческимъ, или точнѣе, должна изучить человѣка въ состояніи его перехода отъ естественнаго первобытнаго одиночнаго состоянія къ жизни общественной и культурной. Современная наука, конечно, не можетъ согласиться съ мнѣніемъ объ одиночномъ, первобытномъ состояніи человѣка; она принимаетъ даже, что стадное общество существовало ранѣе семьи, тѣмъ не менѣе, она должна признать вѣрность мысли Вайца, что для болѣе широкаго пониманія человѣ;ческой природы, во всѣхъ ея проявленіяхъ, невозможно ограничиваться изученіемъ только тѣхъ формъ, какія намъ представляла исторія цивилизаціи, но необходимо принимать во вниманіе и такъ называемые некультурные первобытные народы.

Мы сказали, что къ 1859-60 годамъ можно отнести рѣшительный поворотъ въ развитіи антропологіи. Дѣйствительно, съ этими годами совпали нѣкоторыя событія, оказавшія важное вліяніе на прогрессъ науки; а именно: 1) открытіе, или вѣрнѣе – признаніе подлинности ископаемыхъ остатковъ человѣка и его культуры, 2) появленіе теоріи происхожденія видовъ Дарвина и 3) основаніе антропологическаго общества въ Парижѣ. – Что касается ископаемыхъ остатковъ человѣка и его культуры, то нужно замѣтить, что они были находимы и ранѣе, даже еще въ прошломъ столѣтіи, но не обращали на себя должнаго вниманія. Послѣ исторіи съ антрополитомъ Гваделупы, признаннымъ Кювье за современное образованіе, ученые, стали смотрѣть скептически на всѣ извѣстія о подобныхъ находкахъ. Открытія, сдѣланныя въ двадцатыхъ годахъ, Турналемъ въ одной пещерѣ южной Франціи, результаты раскопокъ Шмерлинга въ пещерахъ южной Бельгіи и Годвина-Остена въ Кентской пещерѣ Англіи остались не признанными, равно какъ долгое время и "находки Душэ-де-Перта въ аллювіѣ р. Соммы (въ сѣверной Франціи). Такъ продолжалось до 1859-60 годовъ. Въ 1859 г., извѣстный англійскій геологъ Прествичъ, осмотрѣвъ вмѣстѣ съ археологомъ Эвансомъ долину р. Соммы, и произведя необходимыя раскопки, представилъ Лондонокому Королевскому Обществу мемуаръ, въ которомъ доказывалъ подлинность и древность найденныхъ здѣсь кремневыхъ орудій. Въ томъ же году, означенная мѣстность была посѣщена знаменитымъ геологомъ Лайеллемъ, который осенью того же года, на митингѣ Британской Ассоціаціи наукъ въ Эбердинѣ, подтвердилъ, съ своей стороны, древность кремневыхъ орудій изъ аллювія Соммы. Эти рѣшительные выводы англійскихъ геологовъ склонили къ упомянутымъ находкамъ и французскихъ ученыхъ. Въ томъ же году, Сентъ-Ашёльская и Аббевильская копи были осмотрѣны Пушэ-Годри, Эберомъ и Денуойэ, которые всѣ нашли возможнымъ подтвердить выводы Прествича и Лайелля, добывъ лично оббитые человѣческою рукою кремни (топоры) въ слояхъ, заключавшихъ въ себѣ останки ископаемыхъ животныхъ. Въ слѣдующемъ 1860 году, Лартэ началъ свои раскопки пещеръ южной Франціи, прежде всего знаменитаго, Оринвакскаго грота, и представилъ ихъ Парижскую Академію Наукъ свой извѣстный мемуаръ о "существованіи человѣка съ большими ископаемыми животными; характеристичными для послѣдняго геологическаго періода. Въ томъ же 1860 году, западно-европейскіе ученые, впервые, познакомились обстоятельно съ изслѣдованіями датскихъ и шведскихъ археологовъ о древнѣйшемъ каменномъ періодѣ ихъ страны; благодаря прекрасному отчету Морло, изданному Лозанскимъ Обществомъ Естествоиспытателей. Наконецъ, въ томъ же 1860 г., вышло сочиненіе Тройона "о древнихъ постройкахъ на сваяхъ въ Швейцарскихъ озерахъ" (пфальбаутахъ), первое открытіе коихъ относится къ 1854 году, но которыя были описаны подробно Келлеромъ и Рютгемейеромъ, только въ 1868-61 годахъ. Такимъ образомъ, въ 1860 году доисторическая археологія почти сразу обогатилась многими новыми находками и изслѣдованіями и значительно разширила имѣвшіяся представленія о древнѣйшихъ судьбахъ человѣка въ Европѣ.

Вторымъ событіемъ, оказавшимъ замѣтное вліяніе на прогрессъ антропологіи было появленіе теоріи Дарвина. Эта теорія, плодъ многолѣтнихъ трудовъ и наблюденій извѣстнаго натуралиста, конечно, не могла остаться безъ приложенія къ человѣку. Первые опыты такого приложенія были сдѣланы Гёксли и Фоктомъ, въ рядѣ публичныхъ лекцій, прочитанныхъ ими въ Лондонѣ и Невшателѣ. Взгляды Гёксли и Фохта (впослѣдствіи по этому предмету высказался и самъ Дарвинъ), не могли не обратить на себя вниманія натуралистовъ и вызвали цѣлый рядъ работъ по сравнительной анатоміи приматовъ (Брока, Граціоло, Бишофа, Оуена, Флауэра, Эккера, Луцэ и др., которыя во многихъ отношеніяхъ дополнили, прежнія изслѣдованія по тому же предмету. Вмѣстѣ съ тѣмъ, новая теорія, и именно доказанный Дарвиномъ принципъ естественнаго и половаго подбора и борьбы на существованіе въ органическомъ мірѣ, внесла новый свѣтъ и въ науку о человѣческихъ племенахъ или этнологію, указавъ на новый факторъ измѣнчивости и происхожденія признаковъ. Съ другой стороны, эта же теорія постепеннаго развитія, въ связи съ данными, добытыми одновременно доисторической археологіей, этнографіей и исторіей культуры, вызвала стремленіе проникнуть глубже въ исторію развитія человѣчества, прослѣдить тѣ пути, по которымъ шло наростаніе первобытной культуры и ту смѣну формъ, которую испытало въ своемъ развитіи примитивное человѣческое общество. Замѣчательныя изслѣдованія Лёббока, Тэйлора, Бастіана, Спенсера, Макъ-Леннана, Бакховена, Маргина, Гейгера и другихъ были попыткою дать отвѣтъ на эти вопросы и разъяснить первоначальное возникновеніе и развитіе человѣческой рѣчи, письма, искусства, вѣрованій, нравственности, брака, семьи, собственности, и другихъ психическихъ, и соціальныхъ явленій человѣчества. Мысль Конта о необходимости естественной науки объ обществѣ, или соціологіи, начала получать осуществленіе въ трудахъ только что перечисленныхъ мыслителей, въ особенности Спенсера. – Психологія точно также выступила на новый, болѣе плодотворный путь развитія. Тотъ метафизическій методъ, которымъ разрабатывали психологію до шестидесятыхъ годовъ нынѣшняго столѣтія, мало по малу былъ признанъ безплоднымъ и оставленъ. Въ настоящее время сдѣдалось яснымъ, что только въ соединеніи съ физіологіей, зоологіей, антропологіей, психіатріей, этнографіей, лингвистикой, исторіей культуры психологія можетъ надѣяться дойти до сколько-нибудь удовлетворительнаго разрѣшенія ея сложныхъ вопросовъ. – Третьимъ событіемъ, оказавшимъ вліяніе на развитіе науки, было, какъ я сказалъ, основаніе антропологическихъ обществъ, и прежде всѣхъ Парижскаго. Основанное, по иниціативѣ Брока, небольшимъ кружкомъ анатомовъ и врачей, Парижское Антропологическое Общество скоро обратило на себя вниманіе, какъ тѣми вопросами, которые оно поставило задачею своей дѣятельности, такъ и тѣми болѣе положительными методами, которые оно старалось ввести въ изслѣдованіе человѣческихъ разновидностей. По примѣру его скоро основались антропологическія общества въ Лондонѣ, Вѣнѣ, Флоренціи, Германіи. Въ 1861 году, по иниціативѣ К. Ѳ. фонъ-Бэра, состоялся съѣздъ нѣмецкихъ антропологовъ въ Гёттингенѣ. На этомъ съѣздѣ былъ обсуждаемъ вопросъ объ основаніи антропологическихъ обществъ въ Германіи, было рѣшено издавать спеціальный журналъ, "Archiv fur Antropologir", и была сдѣлана попытка выработать однообразные методы антропологическихъ изслѣдованій, – попытка, болѣе полное осуществленіе которой было сдѣлано однако позже и уже Парижскимъ Обществомъ.

Всѣ перечисленные факты, почти совпавшіе въ своемъ появленіи въ состояніи объяснить, думается намъ, то движеніе, которое стало замѣчаться въ антропологіи съ начала шестидесятыхъ годовъ. Различные отдѣлы ея, разрабатывавшіеся ранѣе совершенно отд 23; льно, нисколько не интересуясь одинъ другимъ, стали теперь понимать пользу и выгоды ассосіаціи, сознали необходимость дѣйствовать совмѣстно для разрѣшенія общихъ задачъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ и самый задачи антропологіи стали опредѣляться яснѣе, равно какъ и ея границы по отношенію къ другимъ наукамъ. Ранѣе терминъ "антропологія" употребляли большей частью, къ довольно неопредѣленномъ смыслѣ. Въ XVI и XVII вѣкахъ, это названіе придавалось совокупности извѣстныхъ тогда свѣдѣній о физической и психической природѣ человѣка, включая сюда также свѣдѣнія анатомическія и физическія. Мало по малу, однако, когда анатомія и физіологія обособились въ отдѣльныя науки, на долю антропологіи остались только естественная исторія человѣка и психологіи. Въ 1789 гъ Кантъ, въ своей "Anthropologie in pragmatisher Hinsicht", опредѣлилъ антропологію, какъ систематическое ученіе о человѣкѣ, разсматривающее его въ физіологическомъ или прагматическомъ отношеніи. Физіологическое изученіе заключается по Канту, въ изслѣдованіи того, что природа дѣлаетъ изъ человѣка; прагматическое же – въ изученіи того, что тотъ, какъ свободное въ своихъ поступкахъ существо, самъ дѣлаетъ изъ себя, или что онъ можетъ и долженъ дѣлать. Изъ другихъ мѣстъ его сочиненія видно, что Кантъ включалъ изученіе человѣческихъ расъ въ "физическую географію", подъ антропологіей же собственно онъ разумѣлъ нѣчто, что всего ближе подходитъ къ дедуктивной психологіи человѣка. Въ такомъ же смыслѣ употреблялся большею частью терминъ "антропологія" въ Германіи и послѣ Канта, до самыхъ шестидесятыхъ годовъ. Въ этотъ промежутокъ времени была издана масса сочиненій подъ такимъ названіемъ и всѣ они представляютъ болѣе или менѣе удачные опыты дедуктивныхъ психологическихъ системъ. Мы слишкомъ мало, знакомы съ той обширной литературой, чтобы оцѣнить, какъ слѣдуетъ, ея значеніе; но, судя по отзывамъ компетентныхъ лицъ, полагаемъ, что результаты ея были не особенно удовлетворительны и не очень подвинули впередъ наше знаніе психическихъ явленій.

Наоборотъ, нѣмецкіе натуралисты конца XVIII и начала XIX вѣка, какъ, напр., Блуменбахъ, Лудвигъ, Рудольфи и др. разумѣли подъ антропологіей, по преимуществу, естественную исторію человѣка. Въ томъ же смыслѣ употреблялся терминъ "антропологія" и во Франціи, гдѣ уже въ 1838 году была основана кафедра антропологіи въ Парижскомъ Музеѣ Естественной Исторіи. Болѣе опредѣленное приложеніе получилъ, однако, этотъ терминъ, только въ шестидесятыхъ годахъ, со времени появленія сочиненія Вайца и основанія антропологическихъ журналовъ и обществъ. Съ этого времени онъ сталъ употребляться для обозначенія естественной исторіи человѣка въ обширномъ смыслѣ, включая въ нее также этнологію, сравнительную психологію племенъ и исторію первобытной культуры. – Что касается задачъ антропологіи, то мы уже указали на нихъ въ началѣ настоящаго очерка; мы позволимъ себѣ, однако, сказать о нихъ еще нѣсколько словъ.

Объектъ изслѣдованій современной антропологіи опредѣляется зоологической группой рода "человѣя" (homo), разсматриваемой какъ не отношенію къ входящимъ въ составъ ея разновидностямъ, такъ и въ ея цѣломъ, въ ея отношеніи къ другимъ зоологическимъ группамъ. Соотвѣтственно двумъ категоріямъ явленій, которыя представляются намъ природою человѣка, именно явленіями его физической жизни и его психической дѣятельности, антропологія включаетъ въ кругъ своихъ изслѣдованій, какъ сравнительно-анатомическое, такъ и сравнительно-психологическое изученіе человѣческихъ разновидностей. Что касается перваго, то оно исходитъ отъ строенія нормальнаго, здороваго типичнаго человѣка бѣлой, или точнѣе Европейской расы и сравниваетъ съ нимъ тѣ варіяціи, особенности и уклоненія, которыя заключаются у различныхъ, болѣе или менѣе обширныхъ, группъ человѣческихъ особей. Изъ ряда многообразныхъ варіяцій, выдѣляются прежде всего тѣ, которыя обусловливаются поломъ, возрастомъ, за тѣмъ тѣ, которыя свойственны болѣе или менѣе обширнымъ группамъ взрослыхъ особей различныхъ расъ. Вслѣдствіе почти безконечной индивидуальной измѣнчивости человѣка и отсутствія рѣзкихъ различій между близко-сродными разновидностями, выдѣленіе типичныхъ признаковъ послѣднихъ, требуетъ нерѣдко весьма внимательнаго сличенія. Необходимо тщательное изученіе и сравненіе мельчайшихъ индивидуальныхъ признаковъ значительнаго числа особей, чтобы вывести типичные признаки свойственные извѣстной этнической группѣ, опредѣлить предѣлы измѣнчивости этихъ признаковъ и, въ случаѣ присутствія въ данной группѣ нѣсколькихъ типовъ, выдѣлить и разграничить ихъ. Простаго сравненія здѣсь часто не можетъ быть достаточно, и приходится прибѣгать къ измѣреніямъ и къ выводу среднихъ чиселъ, какъ кто дѣлается и другими науками, при изученіи варіирующихъ явленій и формъ, напримѣръ, метеорологіей, статистикой и даже зоологіей, при изслѣдованіи видовъ, богатыхъ разновидностями. Само собою разумѣется, что констатируя тѣ или другія различія, наука не можетъ ограничиваться только ихъ описаніемъ, но должна стремиться уяснитъ себѣ, по возможности, ихъ значеніе, опредѣлить ихъ относительную важность, составить понятіе объ ихъ генезисѣ. Для этой цѣди антропологіи приходится прежде всего обращаться къ даннымъ сравнительной анатоміи и эмбріологіи, иногда также патологіи и этнографіи. Только при помощи этихъ наукъ, можно надѣяться объяснить многія особенности, являющіяся или такъ называемыми "животными образованіями", или "остановками въ развитіи", или патологическими уклоненіями, или, наконецъ, искуственными деформаціями. Но этого мало; является вопросъ: чp3;мъ вызываются эти, варіяціи, какъ мы можемъ объяснить себѣ ихъ появленіе, чѣмъ обусловливается ихъ большее или меньшее распространеніе? Прилагая къ человѣческимъ разновидностямъ общую для органическихъ формъ теорію трансформизма, наука стремится заглянуть въ прошедшее, составить себѣ понятіе объ исторіи развитія человѣческихъ видоизмѣненій. Для разъясненіи всѣхъ этихъ вопросовъ наука должна; пользоваться, къ сожалѣнію довольно скудными средствами и, часто, весьма отрывочными данными. Средства эти ограничиваются только наблюденіемъ надъ нынѣ живущими племенами и тѣми указаніями, которыя могутъ доставить исторія, археологія, палеонтологія. Наблюдая нынѣ живущія племена въ ихъ естественной обстановкѣ, при различныхъ, окружающихъ ихъ, внѣшнихъ условіяхъ, замѣчая тѣ физическія измѣненія, которыя происходятъ съ человѣческими особями и группами при ихъ переселеніи изъ однихъ странъ въ другія, изучая проявленія въ человѣческомъ родѣ измѣнчивости, наслѣдственности, естественнаго и полового подбора, борьбы на существованіе, смѣшенія и вымиранія племенъ, наука старается уяснитъ степень и родъ вліянія, оказываемаго окружающей природой и условіями жизни на человѣка и пытается опредѣлить законы, управляющіе ее естественною жизнью и развитіемъ человѣчества. Съ другой стороны, сопоставляя результаты изслѣдованій современныхъ племенъ съ данными исторіи и съ результатами археологическихъ и палеонтологическихъ изысканій, антропологія составляетъ себѣ понятіе о племенахъ и народахъ нынѣ несуществующихъ и о типѣ человѣка въ отдаленные, доисторическія періоды его существованія. Конечно всѣ эти данныя еще весьма отрывочны и скудны, но онѣ драгоцѣнны для насъ, какъ свидѣтельства нашей глубокой древности; при томъ, слѣдуетъ замѣтить, что эти прямыя данныя, могутъ быть еще нѣсколько дополняемы косвенными, доставляемыми, отчасти, анализомъ физической организаціи человѣка и эмбріональнаго развитія, а, отчасти, сравнительно – психологическимъ изученіемъ человѣчества.

Это послѣднее, именно сравнительно-психологическое изученіе, составляетъ одинъ изъ важнѣ йшихъ отдѣловъ антропологіи. Какъ зоологъ, изучающій тѣхъ или другихъ животныхъ, особенно высшихъ, не ограничивается только изслѣдованіемъ ихъ физической организаціи, но старается также составить себѣ понятіе объ ихъ образp3; жизни, инстинктахъ, проявленіяхъ умственныхъ способностей; то тѣмъ болѣе явленія этой категоріи должны интересовать насъ при изученіи человѣка, психическая природа котораго представляетъ такое высокое развитіе. Если различныя формы голосовыхъ звуковъ являются характерными признаками для многихъ видовъ птицъ; если соціальные инстинкты муравьевъ составляютъ одну изъ типичнѣйшихъ особенностей этихъ насѣкомыхъ; если различные типы построекъ пчелъ и осъ служатъ однимъ изъ важныхъ критеріевъ для различенія ихъ видовъ, то очевидно, что при изученія человѣческихъ разновидностей, данныя лингвистики, сравнительной психологіи и этнографіи должны имѣть еще гораздо большее значеніе. Различія въ строеніи языковъ часто рѣзче разграничиваютъ между собою племена, чѣмъ ихъ физическіе признаки; формы первобытныхъ религій и культуръ могутъ быть болѣе характеристичными, чѣмъ контуръ черепа или цвѣтъ кожи. Правда, мы имѣемъ доказательства, что народы нерѣдко мѣняютъ съ теченіемъ времени свой языкъ и заимствуетъ одинъ отъ другаго культуру и религію, и что признаки физическія вообще, устойчивѣе психическихъ; но, съ другой стороны, мы знаемъ также, что и физическіе признаки могутъ подвергаться, съ теченіемъ времени, измѣненію, и что распредѣленіе формъ примитивнаго быта и культуры, можетъ иногда въ очевидномъ соотвѣтствіи съ степенью физической организаціи племенъ и съ особенностями населяемыхъ ими территорій. Во всякомъ случаѣ, наше знаніе о человѣческихъ разновидностяхъ было бы далеко неполнымъ, если бы мы не приняли во вниманіе, столь характерныхъ, для нѣкоторыхъ изъ нихъ явленій жизни психической и соціальной. Притомъ, какъ было уже замѣчено выше, анализъ этихъ явленій, въ особенности, какъ они представляются намъ у народовъ нецивилизованныхъ, можетъ разъяснить намъ до нѣкоторой степени процессъ ихъ первоначальнаго развитія; а слѣдовательно, и способствовать пониманію человѣческой природы вообще.