Остальные смотрели на него с тревогой в глазах, что злило его еще больше.

— Ты еще в состоянии драться? — спросил Талос.

— Бывало и лучше, — ответил Ксарл. — Но драться я могу.

— Нам нужно уходить, — прервал их Меркуциан. Он был самым слабым из всех. Без питания его доспех был практически бесполезен, не улучшая ни реакцию, ни силу. Подвижные сочленения не жужжали, ранец не гудел. — Нам нужно связаться с другими Когтями, прежде чем нас снова возьмут на абордаж.

— Ксарл, — обратился Талос.

Воин поднял взгляд.

— Что?

— Возьми молот. Ты заслужил его.

Ксарл надел шлем. Он щелкнул замками на латном воротнике, и из динамика зазвучало привычное искаженное воксом ворчание.

— Талос, — произнес он, — брат мой.

— Что такое?

— Я сожалею, что прежде спорил с тобой. Нет ничего плохого в том, чтобы иметь цель в жизни или искать способ выиграть эту войну.

— Мы поговорим об этом позже, брат, — ответил Талос.

— Да. Позже.

Ксарл сделал шаг вперед. Его голова медленно опустилась, словно он кивнул. Тело рухнуло вслед за ней бескостной массой. Он безвольно упал на руки пророка, а его доспех передал в эфир немелодичный писк сигнала остановившегося сердца.

Талос притащил тело на мостик. Доспех Ксарла грохотал по палубе, гремя керамитом при каждом шаге.

— Оставь его, — сказал Меркуциан. Он был без шлема, так как его лишенный питания доспех больше не поддерживал вокс-связь. — Талос, оставь его. Нам нужно сражаться.

Пророк оттащил тело Ксарла к краю помещения, уложив брата возле западных дверей. Поднявшись, он окинул пространство безучастным взглядом. Мостик был погружен в привычную суету, шум и организованный хаос: офицеры и сервиторы сновали туда-сюда, перемещаясь между своих рабочих станций. Те, кто остался от Первого Когтя, направились к восточным дверям, на ходу проверяя свое оружие. Люди разбегались перед ними, их жесты, демонстрирующие уважение, всячески игнорировались.

Только Талос задержался у командного трона.

— Почему мы не атакуем вражеский корабль?

— Ты не желаешь обчистить его, как только мы загоним этих щенков в могилы? — отозвался по воксу Сайрион.

Талос отвернулся к оккулусу, глядя на дрейфующий в утомительном ожидании алый ударный крейсер.

— Нет, — ответил он, — нет, тебе стоило догадаться, что я не захочу.

— Но мы не можем взять их на абордаж, в то время как все наши отряды атакованы.

— Ты ненормальный? Я не хочу брать их на абордаж, — сказал пророк. — Я хочу, чтобы они сгорели.

— Они находятся на расстоянии в полсистемы от нас, вне диапазонов досягаемости орудий. Они отступили, как только запустили абордажные капсулы.

Талос поочередно посмотрел на братьев, затем на членов экипажа, так, как будто они все разом обезумели.

— Тогда уничтожить их.

Атмосфера на корабле накалялась, и Сайрион прочистил горло.

— Ты хочешь уничтожить этот корабль? В самом деле?

Пророк схватился за голову.

— Неужели это так сложно понять?

— Потому что это едва ли тянет на пиратство — уничтожать свою добычу.

Сайрион смотрел на корабль вдалеке.

— Подумай о запасах боеприпасов и амуниции на том корабле. Подумай о тысячах душ экипажа, о ресурсах, об оружии, которое мы могли бы награбить.

— Все что нам нужно, есть на борту «Эха». Я не желаю заниматься грабежом. Я желаю мести.

— Но… — Сайрион затих, поймав мимолетный взгляд Талоса. Его лицо в этот момент ничего не выражало.

— Нет, — сказал пророк, — Вражеское судно будет предано огню. Они умрут.

Восточные двери открылись, скрипя гидравликой, и в них, хромая, вошел Вариель. Из заевшего колена его аугметической ноги сыпались снопы искр. Полотна из клочков содранной кожи, наброшенные поверх доспеха, были залиты кровью. Кулак Корсаров на наплечнике был разбит ударом молота, другой с окровавленной гордостью щеголял крылатым черепом Легиона.

— Пятый Коготь очистил основные жилые палубы, — сообщил он. — Воины Генезиса пролили много нашей крови, но положение дел меняется.