Не простым перегаром. Что ж надо пить, чтобы так разило? И, в который уже раз, в мыслях своих Сергей извинился перед Михой. Ему тяжело. Тяжелей, небось, чем Сергею.

– Слушай, – вонял в ухо Миха, – Такое дело. У меня тут кум живет, недалеко, в поселке. Надо рыбу передать. С посылками у нас как, сам знаешь. Все протухнет, пока дойдет. Ты бы того, отвез?

«А чтоб тебя!» – подумал Сергей, и поклялся больше не жалеть Миху. Никогда.

– Выручай, брат, такая рыба тухнет! И себе возьмешь. Жене, дочке.

С минуту Сергею казалось, что он сейчас ударит, вобьет кулак в это длинное лицо. А потом вспомнил – не знает Миха ничего. Не может знать. Покосился на всякий случай, проверяя – нет ли усмешки? Нет, тот смотрел серьезно, просяще. Действительно, видать, кум, рыба тухнет. Почему бы не подбросить в город с попуткой? А, пошло оно все к черту! Надоело.

– Ладно, давай, грузи. Только быстро.

Миха радостно затрусил куда-то вглубь двора, скрылся за тяжелой железной дверью. Сергей отвернулся, стараясь не замечать наполненного ужасом взгляда пацана. Но тот не отстал так просто, забормотал:

– А как же…

– Заткнись, – буркнул Сергей, – просто заткнись, а?

Рыба действительно была хороша. Форели. Толстые глянцевитые брюха, темная крупная чешуя. Рыбу в пластиковых мешках, переложенных льдом, Миха свалил прямо в кабину, парню под ноги. Тот сидел скорчившись, стараясь не дотронуться до мертвых тушек, будто боялся заразы. Дурак. Зараза была сзади, в кузове, но об этом у мальчишки еще будет время поразмыслить.

Парило. Время к полудню, загрузились рано утром, а часов с восьми начало наяривать. Дорога впереди плыла маревом, жгутом свивалась, а порой взбиралась вертикально вверх, и Сергею приходилось смаргивать, чтобы побороть мираж. Еще немного, и носом начнешь клевать, а пускать мальчишку за баранку нельзя. Пока нельзя.

– Я окно открою? – нерешительно предложил пацан.

– Совсем чокнулся от жары? Сиди, – огрызнулся Сергей.

В кабине ощутимо попахивало тухлой рыбой. То ли еще будет, мрачно подумал Сергей. Чтоб Миха провалился, с его тухлятиной! Лед таял, на полу набралась лужа.

– А кондиционера нет?

Пацан определенно начал действовать Сергею на нервы.

– Нету кондиционера. Ни фига нет. Пить хочешь?

Парнишка сглотнул. Сергей мотнул головой:

– Сзади. Посмотри, там бутылка с водой.

От бутылки и от степлившейся воды тоже воняло рыбой.

За окном призывно блеснуло. Озеро. Волокалам. Водохранилище? Парень жадно смотрел на широкую синеву, на камыш по берегам: дышать в кабине становилось все тяжелей, а снаружи ветерок тормошил водную гладь.

Сергей притормозил. Глянул на поблескивающее потом молодое лицо и процедил сквозь зубы:

– Рыбу бери и выходи быстро. Быстро, и как можно дальше от машины. Понял?

Парень кивнул.

Рыба была с икрой. Подфартило, думал Сергей. Как приедет, икру и в самом деле можно будет забросить Любе с Женькой. Лезть там через забор… а, как будто в первый раз!

Сергей сноровисто вскрывал ножом рыбьи брюха, горстями выгребал икру и бросал в пакет. Пересыпал крупной зернистой солью – по счастью, в машине оказалась пачка, еще Алексей покупал. Рыбин промывал и кидал в другой пакет. Рядом трудился пацан. Морщился, но старался во всем подражать старшему. Мелкие волночки лизали ноги, и Сергей думал о купании. Засолить сейчас остатки рыбы, скинуть одежду и влезть в воду, занырнуть с головой, подальше от берега, а затем плыть, плыть…

Пацан заорал. Завизжал, захлебнулся криком. Сергей вздрогнул и едва не порезался, но заставил себя прежде аккуратно положить нож, и только потом обернуться. Парень стоял, сжимая в руке Сергеев тесак, и верещал. Сергей шагнул к нему и ударил по щеке, а когда голова мальчишки мотнулась, врезал еще сильней, по второй. Парень затих. Стоял, мелко дрожал и расширившимися глазами смотрел на лежащую перед ним в траве рыбину. Рыбину со вспоротым брюхом.

– Кто? – спросил Сергей.

Парень молчал.

Сергей тряхнул его за плечо, повторил:

– Кто?

– Бабушка.

Пацан облизал губы и выпустил наконец из руки нож.

– Бабушка, – он опустился на землю, осел, будто ноги его не держали. Да так, наверное, и было.

– Лежит, лицо белое, и живот… Я ей живот…

– Кончай.

Надо быть жестким. Надо, черт побери, быть очень жестким. А пацан-то слаб – чтобы за полдня так проняло.

– Нет никакой бабушки. Есть хрень в кузове, и она до твоих мозгов докапывается. А ты ей сам подставляешься. Дур-рак!

Отходя, Сергей пнул выпотрошенную рыбину. И, когда нога коснулась мертвой тушки, приблазнилось на миг – сморщенное старушечье тело, лицо белое, плоское, будто резиновое. Да. Нынешняя тварь была сильна.

– Все, сворачивай пикник. Бери то, что вычистил, и поехали.

В настоящие неприятности они вляпались уже в городе. Городе, поселке – несколько блочных зданий, обступившие их бараки и избы, сельмаг и заправка. Сергей предупредил напарника еще на подъезде – из кабины ни-ни. Григорий, рыжий мужик с заправки, Сергея знал, знал уже давно, сам отпускал соляру, иногда швырял в окно пачку «Золотой Явы» – но вообще старался держаться подальше. Нутром чуял, бестия, что с грузом что-то не то. Напарника Сергеева, Алексея, хорошо знал и помнил, а ведь ни разу не спросил, куда человек делся. И как солдатики эти пошли, тоже ничего не спрашивал.

С Григорием не было проблем. Подвел опять пацан. Пока заправлялись, заерзал на сиденье, таращился умоляюще. «Две минутки!» До сортира на заправке – десять шагов туда, десять обратно, а парнишка чуть не плакал. Надо было, конечно, за город выехать, где нет никого, но Сергей сплоховал. Отпустил. Подумал еще – авось, сбежит. Когда пацан радостно обогнул рыжего со шлангом и потрусил к сортиру, Сергею почти хотелось, чтобы тот сбежал. Потому и не смотрел в его сторону. И домечтался.

Выражение глаз у паренька было растерянное. А за ним из пыльного облака вынырнули двое. Две. Женщина и девочка. Женщине за сорок, а девка маленькая, не старше Женьки. Женщина вела девочку за руку и глядела на Сергея так, что тот чуть не вдавил педаль газа до упора. Не вдавил. Ответил взглядом на взгляд.

Первое правило – не бороться с мороками.

– Вот, – забормотал между тем ссыкун недоношенный, – Елизавета Петровна сказала, что она жена вашего, ну, постоянного напарника. Я подумал…

Сергей раздвинул губы в улыбке, ощущая, как немеют мускулы, как по хребту ползет противная дрожь.

Открыл дверцу, спрыгнул на раскаленный асфальт.

Женщина, как две капли воды похожая на Лену, потянулась, и Сергей едва успел отвести руку.

– Сергей, Сереженька. Что же вы не заезжаете? Алексей вас ждет, ждет. Вы зайдете к нам? Леша сейчас как раз дома.

Сергей деревянно кивнул. Провел рукой по волосам девочки. Волосы были теплые и чуть влажные от пота. Сергей подавил желание вытереть руку о рубашку. Он захлопнул дверцу «Минска» и шагнул вслед за направляющейся к блочным домам женщиной. Девочка, которую та вела за руку, оглянулась и высунула язык.

– Сергей Валерьевич, а как же… Контракт, машина. Вы не имеете права…

Не оборачиваясь, Сергей кратко, но емко высказался о контракте и о правах. Сзади икнули. Рыжий Григорий невозмутимо отсоединял шланг.