— Ты настолько любишь охотиться, что готов к тому, что тебя будут бояться и сторониться твои родственники? — спросила она.

Он скептически приподнял бровь.

— А что заставило тебя решить, что я изгой?

— Я не дура, Тейн. — Она обхватила себя за талию, ощутив в сердце уже знакомую боль. Она-то прекрасно знает, каково быть изгоем. Как больно, когда в тебе всегда видят угрозу, сколько бы ты ни пыталась доказать обратное. — Я же видела, как к тебе относились в клане Виктора! Когда ты вошел, одна половина хотела забиться в дальний угол, а другая — вогнать кол тебе в спину.

Плавным движением он повернулся, чтобы пройти к массивному столу, однако Лейла успела заметить, как его прекрасные глаза потемнели от боли.

От такой острой боли, что она в ужасе содрогнулась.

— Мои силы настолько велики, что меня будут бояться всегда, независимо от моей роли Харона. — Тейн стоял спиной к Лейле, и его голос был бесстрастен. — Честно говоря, мне плевать на тех, кто хочет моей смерти. Я здесь не для того, чтобы приобретать друзей и оказывать влияние.

Лейла не стала обращать внимания на его окаменевшие плечи и атмосферу отторжения, которая окружала его порывами ледяного ветра.

Она злит Тейна с момента их встречи. С чего бы ей вдруг останавливаться?

— Не надо этого делать, — проговорила она, становясь прямо перед ним. — Со мной — не надо.

Тейн не пожелал встречаться с ней взглядом.

— Чего мне не надо делать?

— Притворяться, будто тебя не волнует, что к тебе относятся словно к прокаженному те, кто не имеет никакого права тебя судить. — Лейла коснулась его лица. — И что ты прячешься от мира, который тебя отвергает. Одиночество глубоко ранит твою душу.

Ее ласковое прикосновение заставило его окаменеть. Он настороженно посмотрел на нее.

— Лейла?

— Я своей судьбе не хозяйка, но ты… — Лейла медленно покачала головой. — Ты мог бы войти в какой-нибудь клан. Даже найти себе спутницу жизни.

— Спутницу жизни? — Его резкий смех резанул по ее нервам. — Ты можешь представить меня в особнячке с белым заборчиком?

Лейла опустила голову, сделав вид, будто ее нисколько не задело его отчуждение.

— Ну и храни свои тайны! — огрызнулась она. — Можно подумать, они меня интересуют.

Она уже начала отходить от Тейна, когда он осторожно коснулся ее плеча.

— Она была моей создательницей.

Лейла повернулась и встретилась с безжизненным взглядом Тейна.

— Что?

— Сун Ли. — Тейн рассеянно погладил ее по голому плечу, но она почувствовала, что мыслями он где-то очень далеко. — Она превратила меня в вампира.

— Значит, она твоя мать? — уточнила она, ощутив, как к горлу подкатывает тошнота.

Лейла ведь сама настояла, чтобы он поделился с ней своей болью, будто у нее было на это право.

Только сейчас она поняла, что заставляет его испытывать боль от воспоминания того, что он хотел бы забыть.

— Отношения между птенцом и его создателем всегда разные. Иногда это отношения родителя и ребенка, иногда они носят сексуальный характер, — жестко контролируя свои эмоции, проговорил Тейн. — Как правило, их ничто не связывает друг с другом. До этого столетия большинство создателей бросали своих птенцов, и они редко переживали свой первый год. Сейчас Стикс старается следить, чтобы всех новых вампиров тут же принимали в кланы.

В любое другое время Лейлу страшно заинтересовали бы эти сведения о жизни вампиров: их мир скрывался за завесой тайны.

Однако сейчас ее мысли были заняты гораздо более важным.

— А что было у тебя с Сун Ли?

— Она была моей любовницей.

— Твоей спутницей жизни? — сдавленно спросила она.

— Нет, но мы были очень… близки.

Несмотря на то что Лейла приготовилась услышать нечто подобное, она все равно дернулась словно от удара.

Сун Ли.

Похоже, она была необыкновенной.

И несомненно, красивой — как и все вампиры.

Лейле захотелось отвесить этой суке хорошую оплеуху, хотя больше ничего она пока о ней не знала.

— Ты сказал «были».

— Она погибла.

— Как?

— Я отрубил ей голову.

Лейла содрогнулась от сильнейшего раскаяния.

— Черт! Прости! Мне не следовало настаивать. — Она подняла было руку, чтобы прикоснуться к нему, но тут же отдернула при виде его застывшего лица. Тейн еле сдерживался, и ей не хотелось, чтобы он потерял власть над собой из-за ее неосторожности. Она и так достаточно ему навредила. — Это ведь не мое дело.