Мой референт, надо отдать ей должное, обладала крепкой нервной системой, поэтому стоически выдержала взрыв негодования и, дождавшись, пока я выпущу пар, прагматично поинтересовалась, когда я освобожусь и на какое время перенести накопившиеся встречи.

Я хотел было просто отложить всё «на завтра» и уже начал об этом говорить, однако мой взгляд упал на заботливо выписанное определение хитроумного француза. «Постоянное стремление вперёд?» — подумал я.

— Знаешь, Оля, отмени все встречи вообще, — мой голос неожиданно для меня самого прозвучал спокойно. — И подготовь, пожалуйста, официальные документы, которые необходимы для того, чтобы мне уйти в отставку.

— Платон Сергеевич… — пролепетала Ольга. Такого поворота событий она явно не ожидала.

— Я не шучу, Оля. Готовь документы. На сегодня всё, отбой.

Я разъединил связь, потом, поколебавшись, вовсе выключил аппарат. На экране видеофона краснел вызов с пульта охраны — это принесли мой обед.

Поглощая лазанью и почти не чувствуя вкуса, я листал бесконечные виртуальные страницы. Нужные мне разделы психологии ссылались в своих истоках на Аристотеля с его этической концепцией счастья как вершины развития человека, открывшего свою сущность и достигшего соответствия предназначению. Греческий философ полагал, что для достижения такого счастья необходимо развивать способности, заложенные в каждом человеке в уникальных сочетаниях.

Это было уже что-то. Кажется, психологи, пошедшие за Аристотелем, как раз и фокусировались на том, как достигать счастья. В отличие от литераторов, философов или медиков, описывающих сей туманный объект либо просто рассуждающих о нём.

Я быстренько просмотрел уже знакомого мне по курсу менеджмента Абрахама Маслоу, который делал упор на самоактуализации. По Маслоу, счастье было сродни ощущению, возникающему в периоды пиковых переживаний и выражающемуся в том, что человек забывает о своём «я» и мыслит категориями целостного мира. И если с пирамидой потребностей, которую рисовал Маслоу, всё было понятно, то методику перехода к счастью самоактуализации он подробно не прописал, ограничившись лишь перечислениями ситуаций, в которых она происходит.

Далее я прошёлся по позитивным психологам, слегка затронул экзистенциалистов и психологов-гуманистов, ознакомился с теорией «личной выраженности» Уотермана, почитал Роджерса, Эриксона, Динера, Риффа, Сингера и даже добрался до Селигмана с его концепцией «аутентичного счастья». Казалось, что десятки слепых пытаются описать одного большого слона, ощупывая его отдельные части.

Вновь раздался вызов с пульта охраны. На экране связи появилось встревоженное лицо Солодовникова. Я вздохнул и отдал команду впустить.

Через несколько минут Олег вошёл и стал с подозрением вглядываться в моё лицо.

— У тебя всё в порядке? — спросил он.

— И тебе привет, — беззаботно ответил я. — В полном.

— Выглядишь неважно, — признался он, проигнорировав мою иронию.

— Весь в работе, — пожал плечами я. — Даже поспать не успеваю. Ты заходи, раз уж пришёл, раздевайся.

Я прошёл в кабинет и вновь сел к компьютеру. Солодовников, разувшись и скинув пальто, проследовал за мной. В комнате он неодобрительно покосился на стол, уставленный чашками с остатками кофе.

— Платон, — сказал он и замолчал, как будто не зная с чего начать.

— Аюшки? — отозвался я, не отрываясь от монитора.

— Мне звонила Ольга. Она в панике, Платон. Говорит, ты якобы заявил ей, что уходишь в отставку.

— Ага, — сказал я. — Ухожу.

— Ты с ума сошёл? Какая сейчас может быть отставка?

Я отметил про себя, что такая фраза должна быть сказана намного более экспрессивно. Но Олег уже догадывался, что эмоции здесь, может быть, и уместны, но бесполезны. Всё-таки мы уже давно с ним работаем рядом. Он успел меня изучить.

— Что такое счастье? — Я поднял на него глаза.

— Подожди, — отмахнулся он от вопроса. — Скажи, ты это серьёзно — про отставку?

— Конечно, — спокойно ответил я. — Мне уже неинтересно то, чем мы занимаемся последнее время. По правде говоря, следовало это понять немного раньше, но до меня всегда доходит, как до жирафа.

Глаза Солодовникова из встревоженных стали несчастными. Я его прекрасно понимал: уже который раз, едва мы добьёмся успеха, я объявляю, что мне скучно — и ищу новых подвигов. Заодно вытаскивая Олега в новую игру, хотя он ещё только-только почувствовал вкус предыдущей.

Конечно, ведь у него нет универсального чит-кода ко всем играм. Для него всё это всерьёз — и проблемы, и их чудесные решения.

— И что за цель? — медленно произнёс он. — Чем ты сейчас так увлечён, что забываешь поспать? — Он кивнул на экран компьютера.

— Цель? — переспросил я. — А вот скажи мне, что является главной целью для любого человека?

— Для любого? — Он задумчиво покачал головой. — Не думаю, что есть какая-то единая цель, желанная для любого. У всех по-разному. Для кого-то это деньги, некие материальные блага, комфорт, для кого-то — слава, успех. Кому-то важна самореализация, а кому-то — близкий человек, доверие и понимание.