Мы уложили Лину на диван, но глаза она не открывала. Николай рванул наверх за Ириной, а я присел около Лины. Встревоженная Ирина с Асей сбежали по лестнице.

Ася расстроено спросила Алексея:

— Опять?

Тот только кивнул.

Ирина подержала руку Лины там, где считают пульс, похлопала по щекам, а потом попросила меня помочь. Мы опустили голову Лины ниже, чтобы кровь прилила к голове, и через несколько томительных секунд она открыла глаза. Ирина убрала подушку из-под ее головы, похлопала по рукам. Лицо Лины порозовело, она с недоумением глянула на нас.

Ася прижала руки к груди:

— Лина, ты нас так напугала!

Ирина грела руки Лины в своих, а потом глянула на нее и негромко спросила что-то. Лина улыбнулась и сказала:

— Да, уже больше двух недель.

Ирина поцеловала ее в запястье, подняла глаза на Морозова и почему-то сердито сказала:

— Ну, милый, хочешь ты этого или нет, а только у Лины будет ребенок.

Морозов опять покрылся пятнами, но ответил довольно твердо:

— Ирина Николаевна, хочу сообщить вам неприятную новость. Мы с вашей дочерью приняли решение о разводе. Хотя вряд ли это вас особо расстроит, вы никогда ко мне хорошо не относились.

— Что ж ты хочешь, я все-таки пресловутая теща, мне положено зятю жизнь портить. А насчет того, что не расстроюсь сильно, так и тут ты прав. Слышала я новости и похуже.

Тут Алексей дрогнул лицом, присел рядом с диваном и наклонился к Лине:

— Правда, что ли?

Лина кивнула. Он оглянулся на нас, вздохнул и спросил:

— Так это поэтому ты в обмороки падаешь?

Лина опять кивнула:

— Ага. От счастья.— И заплакала.

Он наклонил голову, провел рукой по ее волосам и сказал:

— Знаешь, я — парень простой. И мечты о счастье у меня простые: чтобы ты рядом, дети, дом. Выходи за меня, а? — И повернулся ко мне: — Павел Андреевич, это — официальное предложение, я прошу руки вашей дочери.

Я развел руками:

— Решать, конечно, ей. Мне только кажется, не стоит так спешить.

Морозов опять пошел пятнами:

— Для начала не мешало бы дождаться развода.

Неожиданно заплакала Ася. Глаза ее, как в детстве, превратились в озера, наполненные слезами, разбухшим от слез голосом она сказала:

— Не мешайте им, а? Лина, я так за тебя рада! Даже сейчас рада. Ты не думай, я плачу просто от радости. Хотя, конечно, немножко завидую, что у вас все так хорошо.

Ирина собралась было на помощь своей любимице, но Николай опередил ее. Как-то ловко он прижал голову Аси и поцеловал ее в пробор. Удивительное дело, но она мгновенно затихла. В детстве она, в отличие от Лины, обожала поплакать. Помню, что с ней было после того, как она прочитала «Хижину дяди Тома». И никогда, никакими уговорами ее было невозможно отвлечь. А тут прямо радикальное средство.

Я вздохнул:

— Кто-то собирался нас кормить?

Николай с явной неохотой выпустил Асю из рук, мне показалось, что и она не спешила.

Общими усилиями мы уговорили Лину не вставать. Уселись за стол, Алексей достал ледяную водку, выпили за знакомство. Закусили бутербродами со свежепосоленной розовой семгой, икрой и каким-то необыкновенно вкусным мясом. Ирина сразу заинтересовалась:

— Где ж такое мясо берут?

Алексей оглянулся на Лину и сказал:

— Мясо нам присылает хозяин ресторана, которого сразила подкованность Лины в кулинарных вопросах.

Лина отозвалась с дивана:

— Мама, я тебя с ним познакомлю. А мясо, и правда, вкусное необыкновенно. Я уж и рецепт взяла. Весь секрет — в особом маринаде.

Сергей с ехидцей прокомментировал:

— Как всегда, нашла клуб по интересам. Она в Австрии, в деревенской харчевне, пошла на кухню смотреть, как готовят какие-то коврижки. Видите ли, переводчик не все правильно перевел. Я чуть не провалился. Милая, может, тебе надо было стать поваром?

Алексей неодобрительно глянул на него, но промолчал.

Лина огрызнулась:

— Ну и не провалился же? Почему я не могу делать то, что мне нравится? — Потом засмеялась: — Они перед отъездом передали для меня целый пакет коврижек, помнишь, я привезла на прошлое рождество?

Ася кивнула, разлила чай по чашкам:

— Мы их сложили в банку, а потом ели две недели, как раз хватило до нашего Рождества. И они пахли все лучше и лучше. Ужасно люблю рождество, елку.

Алексей глянул на Асю, та молча кивнула, налила еще одну чашку для Лины, и Алексей ушел к ней. Лина подложила подушку под спину и спустила ноги вниз. Он уселся на полу, опершись спиной на диван у ее ног, и они молча пили чай. Как-то чувствовалось, что им ни до кого нет дела.