— Вот видишь, пора бы тебе поторопиться, — сказал Вазген уже равнодушно, потому что чудное сияние вновь разгоралось в нем и превращало все то, что было извне в пустое и несущественное, лишь голос Алеши, звавший его, еще тревожно ломился в сознание.

С тем же равнодушием он наблюдал, как Смуров повернул голову в сторону доносившихся криков и замер, прислушиваясь, а может быть, раздумывая, видел, как медленно поднималось дуло пистолета, заглянул в его бездонную, черную глубину и даже слегка удивился, когда дуло проследовало дальше — выше, и Смуров выстрелил два раза в воздух.

Через две минуты на звуки выстрелов прибежал Алексей, и с ним еще трое членов экипажа. Не выявив на острове живых врагов и обнаружив раненных товарищей, Алексей вызвал подмогу. Матросов перенесли на корабль, Алексей же продолжил поиски друга.

Он бросился к Вазгену и расстегнул на нем китель.

— Куда тебя ранили? Ты можешь говорить? Нет, лучше не разговаривай. Сейчас, брат, ты только держись. Что ж ты наделал, дружище? Смуров, помоги! Кладите его на брезент. Берем все вместе, сразу, осторожно, вот так. Ты мне не вздумай умирать, я тебе этого никогда не прощу! Федя, иди сзади, поглядывай вокруг, на всякий случай. Ну, пошли, пошли, несите аккуратнее.

Вазгена уложили в кают-компании, санинструктор вспрыснул ему обезболивающее и аккуратно перевязал раны. Корабль снялся со швартовов, отвалил от острова и тронулся по фарватеру, указанному Вазгеном. Алексей сидел рядом с другом и со страхом сознавал, что тот его не видит. Лицо его было умиротворенным, глаза открыты, но смотрели мимо Алексея в никуда, присущий им горячий блеск пугающе тускнел и незримо втягивался в глубину.

— Вазген, ты слышишь меня? — пытался достучаться до него Алексей. — Куда же ты уходишь? Вернись, подумай обо мне, о Насте, ты нужен нам, ты не должен сдаваться, вернись, брат!

Он не слышит меня, или не хочет слышать, — с тоскливой беспомощностью обратился Алексей к Смурову. — Он не пытается бороться, мы не довезем его. Что делать, Смуров?

Он опустил голову и застыл, как человек, потерявший надежду.

— Товарищ командир, — возбужденно доложил Федя Лыков, — корабль противника слева сорок пять. Идет на сближение.

Алексей не шелохнулся.

— Алеша, кораблю нужен командир, — тихо сказал Смуров, — иди, я посижу с ним. Не отчаивайся раньше времени.

Алексей резко поднялся и вышел из каюты.

Смуров остался наедине с раненым. С минуту он неприязненно изучал лицо человека, которого никогда не любил и которому не желал добра. Ароян мог бы умереть сейчас, сам, без всякого вмешательства Смурова, избавить его от вины и ответственности, а мир — от своего раздражающего существования, сгинуть, навек исчезнуть, как будто и не было его никогда…

Смуров склонился к самому уху Вазгена и произнес с темной угрозой в голосе:

— Отдаешь концы, Ароян? Это ты здорово придумал, а главное — вовремя. У тебя очень красивая жена. Я тут как-то пообщался с Настей на днях, а в будущем рассчитываю познакомиться с ней поближе. Так что поторапливайся, муженек, не стой у меня на пути, чем раньше умрешь, тем лучше.

Вазген пребывал в волнах неугасимого света и погружался в него все глубже и глубже, все дальше отстранялся от суетности ненужной земной жизни. Имя жены, произнесенное родным, надежным голосом Алеши, не всколыхнуло в нем никаких чувств, не вызвало тревоги, не нарушило потока той чистой радости, которая властно уносила его прочь, но, когда другой, чуждый, опасный и ненавистный голос сказал: «Настя», что-то больно вонзилось ему в мозг, заставило напрячься, забеспокоиться и неимоверным усилием воли сосредоточить внимание.

Смуров видел, как пробудился и осмыслился взгляд его вечного врага, как заблистал в нем знакомый гневный огонь.

— Рано хоронишь меня, Смуров. Скоро я встану на ноги и сверну тебе шею, — сказал Вазген твердым голосом. — Убирайся отсюда, мерзавец, не то я сделаю это немедленно!

Смуров улыбнулся «дрянной улыбочкой», как охарактеризовал ее Захаров, и вышел вон.

Алексей стоял на мостике. Корабль вступил в открытый бой с двумя вражескими катерами. Первый — финский, осмелел, получив поддержку в виде итальянского торпедного катера «MAS». Всплески от падений снарядов окружали «морской охотник» со всех сторон. Перевес был на стороне противника, но не таков был командир Вересов, чтобы показывать врагу спину.

— След торпеды по левому борту! — закричал сигнальщик.

Едва успели отвернуть. Ответом послужил артиллерийский огонь из носового орудия. «Итальянец» задымился, сбавил ход и повернул в шхеры под прикрытие своих батарей.

— Твой друг пришел в себя, пошли к нему санитара, — сообщил Смуров, становясь рядом с командиром.

Алексей весь озарился радостью:

— Это правда? Он что-нибудь говорил?

— Да, сказал, что свернет мне шею.

— Значит, точно пришел в себя! Иди, иди, Кирилл, найди санитара, позаботьтесь о нем, пока мы разделаемся с финнами. Сюда идут два малых охотника. Не взяли «языка», так попробуем взять катер в «клещи»!