Люба запихнула кошелек обратно в корзинку, взяла ненужный букет, улыбнулась бабушке и собралась уходить.

— Это что такое? А ну, пошла отсюда!

Какой-то мужичек с залысинами выскочил из ворот и стал оттеснять бабку в сторону, одновременно размахивая руками и показывая приближающейся газели, куда парковаться.

— Опять ты тут? Иди, иди в другое место, — мимоходом сказал он старушке и снова несильно толкнул ее плечом. Не со зла, а так, просто указывая, кто тут главный

— Эй, что вы делаете? — изумилась Люба.

— А ты кто вообще? — мужчина даже замер на секунду, а потом продолжил подзывать газель. — И ты давай вали отсюда, курица. Не видишь, что мешаешь?

— Или лучше иди сюда, ближе, — к полулысому подошло еще двое мужчин, мятых и явно с похмелья. Наверняка, разгружать привезенный товар.

— Ничего, ничего, я уйду. Пошли, милая, пошли со мной, — бабушка суетливо собирала оставшиеся цветы в жестяное ведро с водой на дне. Ее руки дрожали.

— С какой стати вы толкаетесь? — зло спросила Люба. — Вы и маму свою таким образом с дороги пододвигаете?

— Что? — челюсть полулысого от возмущения отвалилась, а его приятели засмеялись. — А ну вали отсюда! Будет меня тут еще учить, стерва белобрысая.

— Бойкая. Может, в каптерку ко мне заглянешь, я скоро освобожусь, — вступил в беседу один из подошедших. Из-за отсутствия двух передних зубов его голос звучал шепеляво и нетвердо.

— Точно, ей это и нужно. Мужик крепкий, чтоб на место поставил, — хмыкнул полулысый. — Моя бы давно заработала, посмей голос на мужика повышать!

Люба поняла, что спорить бесполезно. Дегенераты. Все равно, что об стенку лбом биться.

Она развернулась, собираясь помочь старушке с неудобным ведром, которое мешало той собрать в кучу её сумку и пакеты.

— Эй, да куда ты? Ты ж со мной сегодня идешь! — повысил голос беззубый кавалер, орошая воздух слюной и перегаром.

Люба нетерпеливо оглянулась, сдерживая желание послать его прямым текстом.

Рот она как открыла, так и закрыла.

Из-за газели вынырнул Бостон, а двое его друзей из числа тех, кто застукал Любу в доме Данилецких стояли дальше, у серой машины на противоположной стороне дороги.

Бостон шел к мужчинам и улыбался.

— Пойдем, пойдем, дочка, — бабуля тянула ее в сторону и постепенно Люба отступила, потому что внимание скандалистов уже сосредоточилось на Бостоне.

— Ну а тебе чего? — зло поинтересовался полулысый.

— Мне? Мне интересно.

— Чего тебе интересно, придурок?

— На что мужчины готовы пойти из-за женщины.

Троица переглянулась с видом 'и из какой пещеры этот доисторический идиот выполз'?

Бостон остановился. Большие пальцы рук сунуты в петли ремня, плечи расслаблены, ноги расставлены. Вызова на лице нет, но Люба поежилась.

— Я, к примеру, на многое готов, — спокойно сообщил Бостон. — Для начала, готов драться.

— Чего? — второй сделал вид, что не расслышал.

— Готов ради девушки, которую считаю своей… или которую хотел бы завоевать, готов лезть в драку с ее обидчиками и доказывать кулаками, что они не правы. Возможно, готов драться до смерти, еще не знаю точно. А вы? На что готовы? Может, найдем общие точки соприкосновения?

Он медленно, спокойно переводил взгляд с одного на второго, потом на третьего. Каждого словно изучал, прикидывая, на что тот готов. Стоял там — открытый, улыбчивый, уверенный — как образ с афиши фильма про супергероев.

— Шел бы ты отсюда, — после минуты недоуменного молчания поморщился первый.

Бостон сделал шаг вперед, и троица одновременно перестала ухмыляться.

— Давай, заезжай! — полулысый отвел взгляд и махнул рукой водителю газели, показывая, что отступил в сторону только чтобы освободить для машины место.

Двое других тоже сразу вспомнили, что жутко заняты и отправились по своим делам.

— Почем цветы? — громко поинтересовался Бостон, когда убедился, что противники не собираются отстаивать свои интересы. Он повернул голову, но с места не двинулся, так что газель, кряхтя, была вынуждена его объезжать и моститься сбоку, на узком тротуаре.

Люба не шевелилась, наблюдая, как Бостон и старушка двинулись навстречу друг другу, как он достает из кармана деньги и слушает, что цветы стоят столько, сколько ему не жалко. Люба раздумывала, не лучше ли ей уйти, все равно тут больше ничего не сделаешь.

Она не следила, сколько заплатил Бостон, но он скопом купил все оставшиеся цветы.

Потом покосился на Любу, которая поспешно отвела взгляд. Конечно, кроме оскорбленной гордости никакой опасности ей и бабушке не грозило, подобные личности рискуют только языками чесать, так что вроде благодарить не за что. Да и вообще слишком сильно произошедшее напоминает спектакль — выскочил, как будто из-под земли вырос, богатырь и разогнал хилых ордынских захватчиков одним своим видом богатырским.