Все трое шли по Профсоюзной вперед, чтобы позже свернуть на Ленинский проспект через улицу Вавилова. Проходя мимо очередного указателя, информирующего о том, в каком направлении Нахимовский проспект или, прости Господи, проспект 60-летия Октября, Михаил краем уха слушал, как Еремей и Славик с упоением придаются дискуссии на тему, которая была предметом обсуждения среди членов их организации уже несколько лет.

— Все надо переименовывать, — бил себя кулаком по ладони Славик. — Мавзолей снесем, проект-то готов уже. Но это лишь начало. Правильно лидеры говорят, нельзя воспевать в столице великой православной страны коммунизм, при котором церкви сносили. Улица Крупской — это вообще что такое? Она же большевистской проституткой была.

— Ты сейчас женщину оскорбляешь, — не одобрил Еремей. — Хотя бы русская…

— Да какая разница? Невозможно страну поднять, пока вот это вот… — Славик обвел вокруг себя руками. — Напоминает об эре угнетения русского человека через безверие и упадок духовности.

Славик говорил, как по книжке. Михаила одно время тоже возмущало большое количество наименований улиц в Москве, не имеющих к России никакого отношения, кроме исторического. Коммунизм в организации ненавидели сильно, по большей части не без причины. Церковь действительно пострадала с 1917-го года, однако так же она страдала и в Германии, со времен Гитлера. И все равно, в Германии в 21-м веке жить было лучше, чем в России. Из этого Михаил сделал вывод о том, что не в церкви дело…

— Куда это мы? — Еремей, не найдя что ответить на заявления об эрах угнетения, в первый раз за весь день обратился к Михе по делу.

— Тут университет один есть, РГУ Нефти и Газа, — ответил русоволосый. — Заглянем туда, встретимся кое с кем.

— Это у них там вчера Олимпиада была, посвященная 70-летию разгрома немецко-фашистских войск под Москвой? — оживился Слава. — Молодцы ребята, я считаю.

— Да, молодцы, — согласился Михаил, сворачивая на Ленинский проспект, где находилось здание университета. На подходе к главной проходной парень скинул одну единственную смску с мобильного телефона.

— А чего не заходим? — “стормозил” Еремей.

— Так нас туда и пустили, — спокойно ответил Миха. — Вспомни про нефть и газ, а потом рассуди, кто там учится.

— Так, а мы тогда чего? — не понял Еремей.

Ждать пришлось минут 15, столько требовалось для окончания идущей пары. Вскоре молодежь повалила из дверей, кто за сигаретами, кто в магазин. На патлатых, голубоглазых посетителей никто не обращал внимание.

— Привет! — наконец, из здания университета показалась толстенькая девушка с волосами, убранными в “пучок” на затылке. Путаясь в красное пальто, которое она не потрудилась застегнуть, Катя направилась прямо к ожидавшим её молодым людям.

— Давно не виделись, — приобнял её Миха. — Говорят, у вас тут олимпиаду провели?

— Да какая олимпиада, о чем ты, — отмахнулась девушка. — Времени вообще нет, кафедра проектирования и эксплуатации газонефтепроводов — круче разгрома фашистов под Москвой. Кстати, о разгромах, правду про сегодняшний день говорят?

— А что говорят? — влез Славик, не потрудившись даже представиться.

— Про акцию протеста против освобождения подозреваемых в… ну, сам знаешь, — Катя огляделась вокруг, мимо проходило большое количество народа, но их никто не слушал.

— Чего занервничала-то? — усмехнулся Михаил.

— Да все эти фанатские штучки у нас не жалуют, — призналась девушка. — Проблем много, мол, мы же будущее страны, нам учиться надо, а не лезть в эти общественные движения. Меня отец даже в студенческий городок не отпустил жить из-за этого. Тем более что в универе и так есть все, что нужно: студенческий совет, спортивный комитет.

Получалось, что жизнь студентов РГУ Нефти и Газа укомплектована полностью, времени для неформальных идей у учащихся не имеется. Тогда откуда Катя слышала про акцию, уж не из студенческого ли городка, в котором ни один нормальный родитель своему ребенку проживать не позволит?

— Это не наши организовывают, — честно ответил Миха. — Фанаты какие-то. Так что твоя совесть может быть чиста.

— Жалко, я надеялась с вами пойти, — расстроилась Катя. — У меня изучение компьютерного практикума перенесли, думала как раз посмотреть, кто там соберется.

— Уж явно никто из ваших, — хихикнул Еремей, усмотрев в толпе снующих студентов девицу в синем пиджаке с бриллиантовой брошью.

— А как же папа? — спросил Михаил, беря Катю за локоть. — Он же потом с нас 3 шкуры сдерет, если с тобой что случиться.

— Папа работает, — коротко ответила девушка, закинула на плечо сумку и, запахнув пальто, пошла по Ленинскому проспекту в сторону центра.

21 декабря 2011-го года лозунг «Православие или смерть!», использовавшийся, в том числе, религиозно-политической организацией Союзом православных хоругвеносцев, в судебном слушанье был признан экстремистским, вследствие чего оказался в Федеральном списке экстремистских материалов Министерства юстиций России. Признание использования лозунга незаконным стало очередным результатом массового применения судами статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации. В конце 2011-го года бытовало мнение, что применение указанной статьи может и будет использовано для преследования противящихся действующему режиму власти людей, что «по сути, в данной формулировке статья 282-я стала поводом спорить о вкусах и сажать за вкусовое несоответствие» (с) a_nikonov.