Это женщина с полотна Ренуара, обрадовался Арнульф, она должна чувствовать искусство, и, даже если мне не удастся ничего продать ей, я, без сомнения, проживу у нее эту неделю, потому что с ней можно будет расплатиться картинами! И мне с ней будет хорошо, она вон какая милая, и никто не узнает о моем безденежье, напротив, предметом обсуждения станет бурный роман известного художника и бедной парижанки! Отличное объяснение для моих земляков, почему я не продал в Париже ни одной картины: гениальный Арнульф Кохенеринг забыл про выставку и про все на свете, увлекшись одинокой аппетитной парижанкой!

Можно будет сделать несколько быстрых портретов пастелью, конечно же с намеком на Ренуара, они отлично поддержат мое реноме последнего романтика современности… Только бы никто не пронюхал про мою провальную «парижскую гастроль»… А вдруг она замужем?.. Ничего, не он, так другая! И как это я раньше не догадался завести какую-нибудь подружку? Но эта-то уж очень хороша!

Вопреки ожиданиям, выставка меня заинтересовала. Художник с дикой фамилией вовсе не имел отношения к фовизму [3] . Правда, я оказалась единственным посетителем. Рано еще, подумала я и, чтобы унять свой праведный гнев на Мишеля, принялась не спеша рассматривать картины.

Они были густо населены занятными кругленькими человечками, которые сажали деревья, вешали кружевные занавески, летали на воздушных шарах, варили варенье, играли с детьми, пасли лошадей, плавали на кораблях. Их жилища выглядели необыкновенно чистенькими и удивительно жизнерадостными, но при всем том картины производили впечатление романтических. На одном полотне эти персонажи проводили поэтический турнир в рыцарском замке.

Улыбаясь, я свернула за угол и нос к носу столкнулась с высоченным бородатым голубоглазым блондином. Он улыбнулся в ответ, и в темноватом зале вдруг сразу посветлело.

— Ну как? — спросил он.

— Здорово, только странно, что автор — мужчина.

— Почему?

— Они похожи на бабушкины сказки.

— Разве это плохо?

— Наоборот, в жизни очень не хватает именно такой веселой романтики.

— Вы тоже это чувствуете? — Он говорил с каким-то мягким и одновременно жестковатым, но очень симпатичным акцентом.

— Конечно, все девушки мечтают об уютных домиках с кружевными занавесочками и о верных рыцарях.

— А о чем больше?

Я на минутку задумалась.

— Наверное, чтобы и то, и другое в одном флаконе. Смотрите, какой чудесный корабль на маленьком озере. У него синие мачты и голубые паруса. Обычно все рисуют алые.

— А вы не находите, что медведки тяжеловаты для романтики? — Он еще раз так же хорошо улыбнулся.

— Медведки?

— Персонажи. Здесь же написано: «Медведки на корабле», «Медведки на поезде».

Слово «поезд» вернуло меня к действительности.

— Извините, мне нужно возвращаться в контору.

— Но ведь сегодня выходной…

Блондин сразу откровенно погрустнел, и только сейчас я заметила, какой он худой и нескладный, а в светлых волосах кое-где поблескивают пронзительные ниточки седины.

— Я жду одного человека. Если хотите, можем зайти ко мне в офис и выпить кофе. Кроме меня и охранника там никого нет. Это напротив.

Я занялась приготовлением кофе, а блондин, склонившись над моим столом, с любопытством листал мой драгоценный журнал.

— Это ваш журнал? Вы его читаете? — спросил он.

— И даже выписываю. Присаживайтесь, не стесняйтесь.

Он неловко бухнулся кресло, от которого тут же мне под ноги покатилось боковое колесико.

— Простите! — Блондин испуганно вскочил. — Я сломал ваше кресло.

— Ерунда, это уже не в первый раз. У меня такая туша…

— Что?..

Он смотрел на меня с восхищением, и в следующую секунду мы, оказывается, одновременно наклонились за колесиком и протянули к нему руки.

Наши лица были совсем рядом, от его бороды пахло свежей водой, и я видела, каждую ресничку вокруг его серо-голубых глаз и приоткрытые губы между бородой и усами.

— Думаете, я не способен починить ваше кресло?

— Чините скорее, кофе уже готов. — Я убрала руку от колесика и выпрямилась. — Это моментальная кофеварка.